Смерть парфюмера - Эшли Уивер Страница 9

— Не надо волноваться, — поспешно заверила ее я. — Мы будем очень осторожны.

Пару секунд мадам Нанетт пристально смотрела на меня, словно убеждаясь в серьезности моих слов, потом кивнула:

— Спасибо за все, что вы делаете.

Она нас расцеловала, Майло проводил ее до двери, и она ушла.

Пару секунд я смотрела на закрытую дверь, пытаясь осознать произошедшее. Беспокоясь за мадам Нанетт, я и не думала, что все обернется подобным образом. Возможно, принимая во внимание недавние события в моей жизни, мне не следовало бы так глубоко удивляться.

— Итак, мы оказались на месте еще одного убийства, — произнес Майло, вернувшись. Похоже, этот факт его не очень взволновал, поскольку он закурил сигарету и откинулся на спинку стула. Я не могла не подумать, что вид у него был очень довольный.

— И что ты обо всем этом скажешь? — спросила я. — Ты думаешь, что Элиоса Беланже убили?

— Мадам Нанетт не из тех, кто бросается обвинениями. Если она считает, что здесь имеет место некий злой умысел, я склонен полагать, что она права.

Я не знала ее столь же хорошо, но у меня сложилось такое же впечатление. В ней присутствовали какая-то твердость и спокойствие. Она не казалась женщиной, способной делать скоропалительные выводы или принимать поспешные решения. Она не назвала имен подозреваемых, но обвинение, что убийцей мог быть любой член семьи, вызывало большую тревогу. Будет трудно войти в доверие к такой знаменитой семье, как Беланже, не говоря уже о том, чтобы обвинить ее в убийстве. Работа предстояла не из легких.

— Это будет не так-то просто, — произнесла я.

— Согласен. Но в этом-то и весь интерес, верно?

Я вдруг подумала, что Майло рассматривает эту ситуацию весьма оптимистично. Он спокойно воспринял слова мадам Нанетт о том, что ее известный работодатель был убит, и мне хотелось знать почему.

— Ты, похоже, не очень-то удивился всему, что она тебе рассказала, — заметила я.

— Я ожидал неприятностей. Все было не так уж и удивительно.

— Убийство — это не так уж и удивительно? — поразилась я.

— Больше нет, — ответил Майло.

Несмотря на его беспечный тон, у меня начали появляться подозрения.

— Но Элиос Беланже — имя очень известное. Ты и бровью не повел, когда она его упомянула.

— Убийство есть убийство, дорогая. И не важно, кто становится его жертвой.

Внезапно меня осенило:

— Ты знал, что мадам Нанетт работает в семье Элиоса Беланже!

Он выпустил струйку дыма.

— Ты же не думаешь, что я бы получил от нее тревожное письмо и не навел бы кое-какие справки?

Майло мог проявлять чрезвычайную изобретательность, когда на что-то решился. Естественно, ему хотелось знать подробности о том, в какой ситуации оказалась мадам Нанетт.

— Выходит, ты уже знал, что Элиос Беланже умер?

— Да. Это было во всех газетах.

Я не могла винить только его в своей неосведомленности по этому делу. На отдыхе я не интересовалась новостями. Полагаю, мне стоило приложить больше усилий, чтобы оставаться в курсе событий. В чем я могла его винить — так это в полном молчании.

— Ты слышал, что работодатель мадам Нанетт скоропостижно скончался, и даже не подумал сообщить мне об этом?

Он вздохнул:

— Дорогая, я же говорил вчера вечером, что не хотел волновать тебя всеми подробностями. Я пытался собрать информацию, прежде чем потревожить тебя.

Хотя оправдание и не выдерживало критики, я решила его принять, по крайней мере на время.

— Ты говорил, что знаешь младшего сына Беланже?

— Да, Мишеля. Мы с ним довольно хорошо знакомы, хотя я и не виделся с ним год или два. В юные годы мы с ним побывали в паре переделок.

Я могла лишь представлять, что Майло подразумевал под «парой переделок». Однажды он описал как «небольшое происшествие» случай, когда они с наследником герцогского титула попали в Италии под арест за то, что в пьяном виде врезались в фонтан на автомобиле, набитом полуголыми красотками.

Этот случай произошел до нашего с ним знакомства, но с тех пор появился целый шлейф зафиксированных «прегрешений», и я терялась в догадках, что же собой представляет Мишель Беланже, если даже Майло отзывается о нем неодобрительно.

Он ответил в своей поражающей меня манере, словно прочел мои мысли:

— Проблема в том, что Мишель так и не повзрослел. Тогда как я с годами остепенился, он почти не изменился с тех пор, когда мы вместе кутили.

Я вздернула брови:

— Так ты, значит, остепенился?

Майло улыбнулся:

— Да, дорогая, а ты разве не заметила? Я превращаюсь в истинное воплощение добродетелей.

Подобные слова не заслуживали ответа.

— Выходит, этот Мишель не очень-то приятный субъект? — спросила я, снова возвращая разговор к насущным вопросам.

— Чтобы ты получила о нем хоть какое-то представление, скажу, что отец все-таки выгнал его из дома лет в девятнадцать или двадцать, потому что горничные беременели одна за другой, — ответил Майло.

— Вот как, — только и смогла выдавить я.

— Понимаешь? Я хоть и не обладаю незапятнанной репутацией, но по крайней мере у меня нет незаконнорожденных детей, разбросанных по всей Европе.

— Какой же ты у меня положительный, — поморщилась я.

— Ну, — произнес он, вставая со стула, — думаю, что сегодня вечером мы уже ничего не сделаем. Сходим куда-нибудь?

— Сейчас?

— Разумеется. В конце концов, мы в Париже, а вечер только начинается.

В его доводе имелось разумное зерно, не поспоришь.

— Почему бы и нет? — согласилась я, вставая с дивана.

Час-другой музыки и танцев — как раз то, что нужно, чтобы развеяться, прежде чем мы приступим к расследованию.

К тому же последние несколько минут Майло предавался воспоминаниям о славных днях юности. Наверное, лучше не оставлять его без присмотра.