Срок приговоренных - Чингиз Абдуллаев Страница 9

— Я все понимаю, — сказал второй, — мы уже поменяли всемпаспорта. Люди повезут деньги в следующий понедельник. Рейсом в Швейцарию. СТаможенным комитетом я уже договорился, там никаких проблем. В новой турфирмеобещали документы сделать за три дня.

— Хорошо. Только учтите, что на этот раз все должно бытьчисто. Без технических «трудностей», — передразнил чиновник своего собеседника.

— Не беспокойтесь. Все будет в порядке. Все сто миллионовдолларов загрузят в самолет, как и договаривались, в понедельник. Поэтому ирешили оформлять всех четверых через турфирму, чтобы швейцарские власти ничегоне заподозрили. В последнее время они даже на наши официальные запросы сразу неотвечают, проверяют каждого, кто к ним едет. А к обычным туристам, с краснымипаспортами, у них вопросов меньше бывает..

— Это мы знаем. Не забудьте, что больше откладывать этотрейс нельзя. В понедельник — крайний срок..

Заговорщики вышли из туалета, а я пока остался сидеть«орлом» на унитазе. Нет, я не боялся, что они что-то узнают о свидетеле ихразговора. Просто вышла дурацкая ситуация, будто я специально залез в туалет,чтобы подслушать их секреты. А с другой стороны, я ведь тоже не ребенок, ясно,что готовится крупная афера, хотят вывезти сто миллионов долларов наличными изстраны. Интересно, куда и зачем вывозят деньги эти люди, для которых ониоформляют паспорта в обычной туристической фирме?

Я вышел из туалета и направился в свой кабинет. Еще полчасая обдумывал услышанное, потом меня вызвал к себе Семен Алексеевич.

— В общем, я договорился, — устало сказал он, — пятьдесяттысяч на лечение хватит. Деньги дадут через несколько дней. Переведут на счетизвестной немецкой клиники. Все сделают как положено. Банкир Цфасман обещалоказать спонсорскую помощь.

— Спасибо, Семен Алексеевич, — я стоял на Пороге, не зная,что еще говорят в подобном случае.

— Не за что. Я же тебе говорил, что все можно решитьнормально. Иди и позвони своей бывшей жене, обрадуй ее. Если, конечно, она ещеспособна радоваться в этой ситуации.

Стою, топчусь на месте, уходить не собираюсь.

— У тебя еще какой-то вопрос? — удивился Семен Алексеевич.

— Нет, — мотаю я головой, но упрямо не ухожу.

— Ну, выкладывай, что еще у тебя? — понял Семен Алексеевич.— Ведь что-то хочешь сказать.

— Хочу, — ответил я глухо.

— Тогда проходи и садись, — он показал на стул рядом ссобой. Я сделал несколько шагов к нему. Будь они прокляты, эти шаги! Всеначалось именно с них. Хотя я не знаю, с чего все началось и когда началось.Жизнь вообще вещь удивительная. Все события связаны в единую цепь, и никто незнает, какое звено потянет все остальные.

— Я сегодня слышал один разговор… — начал я нерешительно.

— Какой разговор?

И тут я начал рассказывать. Все детали, как слышал. Нужнобыло видеть его лицо. Маска, а не лицо, только брови сходились на переносице.Потом за сердце стал хвататься, вроде бы ему больно все это слышать. Наверное,он уже тогда знал, чем все кончится. Поэтому и хмурился, и за сердце хватался.

Я тоже обязан был догадаться, чем это может кончиться. Ведьсобеседник чиновника был наш непосредственный начальник. Первый заместитель начальникаличной охраны. И весь наш отдел ему напрямую подчинялся. Но я все говорил иговорил, а Семен Алексеевич мрачно кивал мне и слушал не перебивая. Когда язакончил свой рассказ, он еще помолчал минуту. Потом еще одну. Наконец спросил:

— Закончил?

Я утвердительно кивнул.

— Ты мне ничего не рассказывал, более того, я ничего неслышал, — сказал он вдруг жестко. — Это в твоих интересах, Леонид. Никомубольше ни слова. Договорились?

— Понятно. — Я хотел подняться, но он покачал головой, неотпуская меня.

— Нет, — сказал он, — ты не понял. Это дело настолькосерьезное, что любое твое неосторожное слово может навредить очень многим. Ипрежде всего тебе самому. Я не пугаю, просто предупреждаю. А твое сообщение яприму к сведению. Но только если ты больше никому ничего не расскажешь.Обещаешь?

Разумеется! Он для меня такое сейчас сделал. В этот момент яготов был вообще за него умереть.

— Конечно, обещаю, — сказал я твердо.

— Ну, вот и хорошо. — Он не улыбнулся, как всегда, напрощание, а только прикрыл на мгновение глаза. — Теперь ступай и позвони своейжене.

— Иду, — я встал со стула. И через минуту уже забыл об этомчертовом разговоре в туалете. Я бросился к телефону. Больше всего на свете меняинтересовал мой сын. Я еще не знал, что все события уже завязываются в тугойузел. Все наши судьбы и даже жизни.