Гнездо перелетного сфинкса - Дарья Донцова Страница 8

– Короче, – остановил его владелец усадьбы.

– Вернулся я к особняку, заглянул в окно, – продолжал водитель. – Гляжу! Лежит. Окликнул ее пару раз, потом влез в комнату.

– Что ты сделал? – зловещим тоном осведомился Константин Сергеевич.

– Влез в комнату, – еле слышно повторил Владимир. – Не ругайтесь, пожалуйста. Знаю, я не имею доступа в хозяйский дом, но я подумал: вдруг Инессе Юрьевне плохо, помощь ей нужна.

– Ты закончил мединститут? – угрожающим тоном осведомился Амаретти. – Носишь при себе чемоданчик с лекарствами?

– Нет, – смутился водитель.

– При найме на работу тебе не дали прочитать инструкцию, как вести себя в случае форс-мажора? – не утихал Амаретти.

– Изучил я бумагу, – пробормотал Владимир.

– Что там сказано?

– О любой нештатной ситуации нужно доложить Инессе Юрьевне, действовать по ее указаниям.

– Отлично. Почему тогда ты поступил иначе? Сам в дом поперся? – не утихал Амаретти.

– Так беда с экономкой стряслась, – ответил водитель. – А что делать, если Инесса Юрьевна не может работать, в инструкции не сказано.

Я кашлянул.

– Извините, что прерываю вашу беседу, но нужно вызвать полицию.

– Я уже позвонил кому надо, – отмахнулся от меня Амаретти, – визит полицейских – чистая формальность. У Инессы случился инсульт, вот она и упала.

– У нее вместо лица кровавая рана, голова странно повернута, – повторил я.

– Понятное дело, она ударилась, – сказал Амаретти.

Я не стал спорить с владельцем усадьбы, хотя на язык просились слова: «Да, можно рухнуть на угол стола, сильно пораниться. Мебели здесь хватает. Но обо что можно стукнуться так, чтобы с лица слезла кожа?»

– Может, ее унести? – спросил водитель.

– Ни в коем случае! – воскликнул я. – на месте происшествия все должно остаться нетронутым.

Константин сдернул с дивана плед и набросил на тело.

– Этого тоже не стоило делать, – сказал я.

– Покойника положено прикрыть, – возразил Амаретти.

Я вздохнул. Иван Павлович, не ты владелец особняка, поэтому лучше молчи. Давать советы Амаретти не стоит, похоже, Константин Сергеевич принадлежит к той части человечества, у которой два мнения: свое и неправильное.

– Владимир, ступай отсюда, – приказал хозяин, – если еще раз тебя поймают в доме – уволю.

Шофер испарился в секунду.

– Пойдем, Иван Павлович, – другим тоном попросил Амаретти.

Мы вышли в коридор, и я опять не сдержался:

– Надо поставить у двери охрану.

– Зачем? – спросил писатель. – Труп не уйдет, а…

– Константин Сергеевич, вы тут? – защебетала незнакомая девушка, появляясь в коридоре. – Простите, пожалуйста, не могу найти Инессу. Звоню ей, звоню, не отвечает. Приехал господин Телевикин. Он из ваших друзей. Велели Леонида Юрьевича в вашу часть всегда провожать. Куда его отвести? В гостиную?

– Да, – буркнул мой спутник.

– В какую?

– В малую.

– В зеленую или красную?

– В красную!

– Китайскую?

Хозяин остановился.

– Надежда, перестань задавать глупые вопросы. Уже сказано: в китайскую!

Девушка молитвенно сложила ладони.

– Простите меня, глупую, но их три!

Константин вздернул брови.

– Три? Чего три? Кого три?

– Китайских гостиных, – прошептала Надежда, – с драконами, красная и золотая с вазами. Куда господина Телевикина направить?

Хозяин моргнул.

– А где мы сейчас все чай пили? Вот туда и вернемся.

– Спасибо. Простите. Извините, – начала кланяться прислуга.

– Ступай уже, – отмахнулся Амаретти.

Горничная развернулась и хотела убежать, но барин притормозил ее:

– Надежда! А где все эти китайские гостиные находятся?

– Золотая с вазами тут, – сообщила прислуга, показывая на черную створку, около которой мы стояли.

Константин распахнул дверь.

– Я сюда никогда не захожу. Почему она золотая, да еще китайская? Голубые стены, мебель из Италии!

Надежда сделала книксен.

– На подоконнике находится панда.

Я осмотрелся и увидел плюшевую черно-белую игрушку размером чуть больше моей ладони.

– Ну? Продолжай, – велел хозяин.

– У нее ошейник из драгметалла, – прошептала Надя, – комната поэтому получила название китайской. Панда, она…

– Знаю, – отмахнулся Амаретти, – вот же глупость – назвать комнату китайской, да еще золотой, по причине нахождения в ней такой ерунды.

– Концепт дома таков, – неожиданно заявила горничная, – нет полной стилизации, штор, люстр, мебели – всего того, что подделывается под Индию, Египет, Англию. В каждом помещении находится один предмет, главный, он задает дух и название.

Я удивился, вот уж не ожидал такого заявления от Надежды.

– Это не мои слова, – смутилась Надя, – их Нина Леонидовна на бумаге написала, выучить заставила и велела всем говорить.

– М-м-м, – протянул Амаретти.

– Гостиная, куда мы возвращаемся, ее как именуют? – полюбопытствовал я.

– Змеиная розовая, – отчеканила горничная. – Разрешите пойти за господином Телевикиным?

– Ступай, – махнул рукой Константин.

Когда мы вошли в комнату, владелец имения посмотрел по сторонам и хмыкнул:

– Иван Павлович, видите здесь змей?

– Возможно, их символизируют закорючки на занавесках, – предположил я, – но они вышиты на зеленом фоне серебряными нитями.

Наверное, Амаретти перестал нервничать, он снова стал говорить мне «вы».

– Надеюсь, теперь вам понятно, почему меня бесит открытие матерью дизайнерского бюро, – процедил Константин Сергеевич.

– Ваша мать занимается оформлением помещений? – уточнил я.

– Разве я не сказал? – насупился мой собеседник. – Да. Сначала она тренировалась на нашем особняке, насовала в него панд в ошейниках, обозвала комнаты по-идиотски, потом возомнила себя гением по части драпировок и всего остального. Контору назвала «Стиль Амаретти». Фамилия редкая, она у многих ассоциируется с писателем, то есть со мной. Правда, клиентов-то и нет.

– Добрый день, Константин Сергеевич, – прозвучал хриплый баритон, – я примчался сразу, как только прочитал ваше сообщение.

Я повернулся в сторону двери и увидел стройного мужчину, который явно занимается спортом. Брюнет носил дорогой летний костюм, модные ботинки, на носу у него были совсем не дешевые очки от солнца. Гость снял их и улыбнулся.