Ночной клуб на Лысой горе - Дарья Донцова Страница 8

— Не бойся, это я.

— Совершенно не боюсь вас, — стараясь справиться с дрожью в голосе, произнесла я, — обожаю мишек. Но как вы проникли в наш дом? Пришли из леса? Не предполагала, что в Подмосковье водятся медведи, думала, вы в Сибири живете.

— Даша, это я, — повторил Топтыгин и сделал пару шагов в мою сторону.

Я в мгновение ока метнулась под лестницу и спряталась в расположенной там кладовке, где хранится запас туалетной бумаги и прочая ерунда. Дверка чулана затряслась.

— Перестань идиотничать, — недовольно велел Топтыгин. — Нашла время комедию ломать, выходи.

Продолжая сидеть молча, я сообразила, что совершила невероятную глупость. Дверь хлипкая и запирается не изнутри, а снаружи. Сейчас хищник догадается потянуть за ручку, и вот она я перед ним во всей своей красе. Ну конечно, я, как всегда, вечером приняла душ и намазалась кремом с запахом меда, поэтому представляю собой лакомый кусочек для медведя. Правда, веса во мне сорок пять кило, мяса маловато, зато костей, как у всех людей, полный набор, двести шесть штук. А какой зверюга не любит поглодать мосольчики?

Створка распахнулась, в проеме показалась лохматая фигура с круглой головой, на которой виднелись крупные уши. Я схватила с полки какой-то баллончик, выставила его вперед и нажала на распылитель.

— С ума сошла? — разозлился медведь. — Это же пакость для протирки стекол. Фу, она со вкусом банана! Тьфу, тьфу!

Мишка стал отплевываться и тереть лапами лицо.

— С банановым вкусом? — удивилась я. — Кому могло прийти в голову улучшить вкус очистителя стекол? Его же никто пить не станет.

Снова послышался звонок.

— Пока ты тут дурью маешься, кто-то в дом упорно рвется, — укорил меня хищник.

Я опешила и только сейчас наконец-то полностью проснулась.

— Простите, вы человек?

— С ума сошла? — буркнул Топтыгин. — Это же я, Дегтярев.

В ту же секунду я сообразила: передо мной стоит Александр Михайлович, одетый в карнавальный костюм, на голове у него капюшон, к которому пришиты уши. Хотите спросить, почему я раньше не поняла, что у мишки лицо полковника? Что ж, у меня встречный вопрос: а вы хорошо соображаете, если вас разбудить посреди ночи? Лично у меня мозг после сна активизируется не сразу, ему требуется время, так сказать, для прогревания мотора.

— Зачем ты влез в новогодний наряд? — спросила я.

— Это халат, — пояснил Александр Михайлович, — Маша позавчера мне подарила. Я его примерил, чтобы продемонстрировать Марусе, что в восторге от ее презента. Он оказался очень удобным, мягким, поэтому сегодня я опять его натянул. И голове, кстати, тепло.

Дегтярев умолк, потом удивленно спросил:

— Эй, а ты что, приняла меня за настоящего медведя?

— Конечно нет, — соврала я.

— Почему тогда под лестницу забилась и в меня всякой дрянью брызгала? — засмеялся полковник. — Вот умора! Никто не поверит, когда расскажу, что Дашенция реально приняла меня за пришедшего из леса зверя!

— Я просто пошутила, — начала отбиваться я.

А мой друг, продолжая смеяться, двинулся в прихожую, говоря на ходу:

— Меня не обманешь!

Я поплелась за ним, с грустью размышляя. Ну, теперь Александр Михайлович радостно доложит всем, как я посчитала его кровожадным косолапым, опишет все подробности произошедшего, что-нибудь присочинит-приукрасит, но забудет упомянуть маленькую деталь: все случилось ночью, когда меня выдернули из состояния глубокого сна и я еще толком не проснулась.

Дегтярев открыл дверь. В холл с воплем «Помогите!» влетела Марфа.

В общем-то, я миролюбивый человек, но сейчас мне очень захотелось выпихнуть дамочку вон. С огромным трудом я заставила себя приветливо произнести:

— Добрый вечер. Или утро? Честно говоря, не знаю, как лучше назвать два часа пополуночи. Если вы решили узнать у моего супруга дорогу на Лысую гору, то он не может сейчас ответить, поскольку спит.

— Нет, речь не об этом, — всхлипнула Марфа. — Пожалуйста, помогите!

— Что нужно сделать? — вздохнула я.

— Приютите меня, — зашмыгала носом кандидатка в колдуньи, — мне жить негде.

— Вроде вы остановились у Вероники, — напомнила я.

— Я убежала от нее, — прошептала Марфа. — Прямо в тапочках, вот, смотрите.

Действительно, на ногах ее были пантофли в виде кроликов. Хорошо, что сейчас май, теплая обувь без надобности.

— Вы поссорились с Балабановой? — осведомилась я.

— Нет. Понимаете, она меня не видела, — зашептала Марфа. — Там такое… Я жутко испугалась… меня прямо заколбасило, когда Ника ее убила…

Дегтярев втянул ноздрями воздух. Я поняла, в каком направлении заработали мысли приятеля, и тоже принюхалась. Но нет, алкоголем совсем не пахло, Марфа вроде была трезвая.

Девица судорожно всхлипнула и опустилась на пуфик.

— Мне некуда идти. Я к Веронике приехала после того, как квартиру, дачу и магазин продала в ожидании московской недвижимости. Ой, понимаете, Ника выстрелила… Ба-бабах! Женщина упала… я испугалась и удрала… А куда мне идти? Никого тут не знаю, кроме вас.

Полковник подошел к Марфе и положил ей на плечо руку.

— Вы стали свидетельницей убийства?

— Да, да, да, — закивала Медведева. — Я ей все деньги отдала. У меня ни копейки нет! Даже на мороженое. Я его очень люблю, поэтому и пошла в чулан.

Александр Михайлович потер шею.

— Даша, можешь сделать нам фруктовый чай? Сядем в столовой, обсудим произошедшее.

Я зевнула.

— Конечно. Сейчас заварю.

Минут через десять, когда Марфа получила из моих рук чашку с напитком, Дегтярев попросил ее:

— Рассказывайте все от яйца.

— От яйца? — растерянно повторила Марфа. — Кур у меня никогда не водилось, только кошка была, но давно.

— Александр Михайлович имеет в виду, что нужно изложить все с самого начала, — пояснила я. — Что случилось в доме Вероники? Кого она лишила жизни?

Конечно, я ни секунды не сомневалась, что Марфа выдумала всю эту историю, ей просто хочется на правах гостьи пожить в нашем доме, чтобы оказаться поближе к Феликсу, который, по мнению Медведевой, научит ее летать на метле. Дегтярев тоже, похоже, не встревожился. В противном случае он бы уже несся к особняку, снятому Балабановой, вызывая на ходу свою бригаду.

— Излагать с самого начала? — уточнила Марфа.

— Желательно, — кивнул полковник, — иначе трудно будет понять, что к чему.

— Родилась я в одна тысяча девятьсот… — завела гостья.

— Лучше я буду задавать вопросы, — решил взять бразды правления беседой в свои руки Дегтярев. — Кого убили в доме Балабановой?