Жизнь в стеклянном доме - Людмила Феррис Страница 8

— Не мастак вести разговоры, зато дело делает.

Из средств массовой информации — а то как же продвигать и пиарить кандидата? — выбрали газету. Газетные страницы, по мнению Нелли Петровны, будут скрывать напряженность кандидата, его колебания, реакцию на неожиданный вопрос, неровную речь, особенности внешности — словом, все то, что так беспощадно могут обнажить радио и телевидение. Будь ее воля, Нелли Петровна вообще бы не пускала Ударникова к журналистам. Он не только их пугался, шарахался, но и от любого простого вопроса приходил в замешательство. Нелли Петровна репетировала с Ударниковым часами, ответы выучивались назубок, но стоило журналистам на встрече задать вопрос чуть другого смысла, оттенка, как кандидат терялся, краснел, «зависал», впадал в состояние «столбняка», его тело деревенело, глаза расширялись от ужаса. Яков не мог ни двигаться, ни мыслить, бледнел, его язык прилипал к нёбу, он молча смотрел на журналистов, замерших в ожидании, и чувствовал себя приговоренным к смерти.

Везение в его выборный штаб пришло, как всегда бывает, случайно. Глеб Пахнутый, толковый молодой человек, жадный и циничный, сам появился на пороге и предложил взять его на работу. Семен Палычу Глеб приглянулся.

— Ты посмотри внимательно на нашего кандидата, интервью с ним для местной газетки сделай. Ответы за него тоже напиши. Работу покажешь мне.

Семен Палыч был человеком деловым, за хорошую работу умел платить хорошо.

Предыдущий угорский мэр был мужиком умным, деловым, но споткнулся на серьезном чувстве, называемом любовью. Более того, полюбил он своего зама, вернее, замшу, поскольку заместитель была рода женского, и звали ее Ирина Петровна, такой вот случился провинциальный любовный конфуз. В маленьком городке слухи разносятся быстро, а когда под ними есть хоть какое-то основание, то приобретают бешеную скорость. Многие знали жену мэра Анастасию Сергеевну, которая потом стала бывшей, и, конечно, сочувствовали ей.

Ирина Петровна тоже развелась со своим мужем, мэр и замша поженились и, вероятно, решили, что оставаться в Угорске, где так хорошо известна вся их подноготная и где им так активно «мыли кости», будет неправильно для их только что созданной семьи. Молодожены практически сбежали из города, уволились, уехали в одночасье, не простившись даже с чиновничьим аппаратом. Долго еще в Угорске пылали поленья в костре людских пересудов, но пришли новые выборы, появились новые проблемы, и про ушедших, бывших теперь вспоминали редко.

Социологические исследования, а у Семен Палыча было все по науке, показывали, что народу Ударников понравился, но немного простоват, мужиковат, немногословен. На встречах с избирателями говорила в основном Нелли Петровна как доверенное лицо кандидата. Яков где-то надувал щеки, где-то улыбался, а где и просто сидел молча, взирая на свое доверенное лицо. Его спасало то, что народу на встречи приходило мало. Местная газета пестрила его интервью, денег на выборы дядя не жалел. Глеб нашел для публикации «правильные» вопросы и отвечал на них тоже правильно.

В какой-то момент Якову вдруг понравилась суета вокруг него.

Ему казалось, что он даже стал выше ростом, шире в плечах. Только вот с улыбкой никак не ладилось — она была вымученной, страдальческой, рот некрасиво щерился, показывая редкие зубы. Но в остальном он был собой доволен, как и жена, с удивлением наблюдающая за его сказочными превращениями. Якову нравились собственные фотографии, расклеенные по городу, где он в красной рубахе серьезно смотрел вдаль и «думал» о судьбах города, и уже забылось, как мучительно он позировал фотографу, как учащалось сердцебиение, холодели руки, становился влажным лоб. Все-таки полезная штука — пиар, хотя и дорогая!

В ночь, когда стали известны результаты выборов Угорска и Ударников обошел всех своих конкурентов в первом туре, он страшно напугался и запил. Дядя быстро его разыскал, затащил в ванну и, поливая холодной водой, зло говорил:

— Ты теперь мэр, городская икона, нельзя напиваться как свинья! Будет много работы, — и, прощаясь, произнес: — Завтра чтобы был в форме, заеду в десять, поедем на телевидение, будешь благодарить народ за доверие.