Слишком много любовников - Анна и Сергей Литвиновы Страница 8

Механически глянул на часы. Было всего двадцать часов двадцать восемь минут. С момента, как я вошел в подъезд, не прошло и четверти часа.

Я вызвал лифт. Камеры видеонаблюдения (которыми в последнее время напичкан жилой сектор) внутри его не было.

Я спустился вниз. По пути мне никто не встретился, даже странно, самое время, чтобы возвращаться домой с работы.

Внизу, под козырьком подъезда, видеокамера имелась. Но я давно уже летом хожу в бейсболке. Не то чтобы от чего-то скрываюсь или чего-то опасаюсь. Просто удобно, солнце глаза не слепит. Да и красиво – хотя Римка в ту короткую эпоху, что мы были вместе, подсмеивалась, что в ней я похож на вышедшего в тираж велосипедиста. В этот раз бейсболка по-настоящему пригодилась: говорят, с бытовой камеры лица под козырьком не разглядишь.

Когда я вернулся к машине, она успела раскалиться под вечерним солнцем – но меня почему-то стала пробирать дрожь. Я даже не сразу включил кондиционер.

Поразмыслив, я достал из кармана свой резервный, совершенно левый и нигде на меня не зарегистрированный телефон. Набрал номер старого друга Сани Перепелкина. Перепелкин – моя палочка-выручалочка на случай всяких стремных дел. Когда-то мы служили вместе в дивизии Дзержинского, потом учились в Высшей школе милиции и даже проработали пару лет бок о бок. Помню, нас тогда коллеги ласково кликали, в честь наших фамилий, «пернатыми». Или даже обидно «красноперыми» (за что лично я сразу лез в драку). Однако нынче Перепелкина, думаю, так и близко не кличут. Он набрал большой вес. Теперь Саня полковник и имеет отдельный кабинет на Петровке.

Мы поприветствовали друг друга, а потом я рассказал ему о страшной находке, что сделал в квартире триста шестьдесят восемь дома *** по Люблинской улице.

– А ты-то там каким боком, Синичкин? – Я даже без скайпа или видеофона видел, как начальственно нахмурился мой когдатошний товарищ.

– Да никаким, Саня, – простецки ответствовал я. – Просто в гости пришел.

– В гости! – ворчливо передразнил меня Перепелкин. – Ладно, поглядим.

Внутри машины я согрелся и вытащил из заднего кармана фотографию. На ней в объектив улыбались на заснеженной Исаакиевской площади безмятежные и ничего не подозревающие Евгений Зюзин и Алена (Елена) Румянцева.

Теперь Зюзин был мертв. А вот где была Алена? И в какую, блин, заваруху ввязал меня сегодняшний клиент Вячеслав?

Пора было у него спросить. Я отъехал километров на семь и остановился где-то на задворках Москвы-реки. Набрал номер своего клиента на том же левом мобильнике.

– Что за хрень?! – обрушился я на него.

– А что такое? И кто говорит?

– Говорит Павел, у которого ты сегодня днем был в офисе. А хрень заключается в том, что я сейчас был на адресе у твоей Алены и обнаружил там, знаешь кого? Мужа ее, Зюзина. Голого, привязанного к стулу и без признаков жизни. Это что за подстава?

В трубке повисла свинцовая пауза. Затем Вячеслав проговорил – голос у него был весьма озабоченный. И достаточно искренний.

– Паша, клянусь тебе! Я ничего не знал! Это ужас что такое!

– Да? Ужас? Скажи лучше: что ты мне не рассказал?

– Клянусь тебе! Все, как на духу!

– А кто заказчик поисков Алены – в действительности? Кто за тобой стоит?

– Я! Я один! Клянусь тебе, я!

Голос заказчика показался мне фальшивым, поэтому я проговорил:

– Давай-ка мы прекратим наше сотрудничество. Я верну аванс.

И тут он взмолился:

– Паша! Пожалуйста! Я прошу тебя! Не бросай дело! Найди мне Алену! Это так важно для меня!

– Имей в виду, теперь расследовать уход Зюзина в мир иной будут лучшие силы столичной полиции. Поэтому если ты хоть каким-то боком замешан – начинай сушить сухари.

– Клянусь тебе! Христом Богом! Я здесь совершенно ни при чем!

– Ладно. На первый раз поверю.

– И не бросай это дело, Паша! Пожалуйста, не бросай!

Я отключил связь, не прощаясь.

Что оставалось мне делать?

Я поехал домой, решив, что утро вечера мудренее и завтрашний день сам подскажет мне, что делать дальше.

* * *

Утром мудрости во мне не прибавилось, и я подумал, что, когда не знаешь, что предпринимать, лучшее решение – не предпринимать ничего. И предоставить событиям идти, как они идут.

Я отправился в офис и почти до самого вечера занимался другими делами. Римке о своем вчерашнем визите в квартиру с трупом ничего не рассказал. Зачем пугать девушку? К тому же я знал, что она мне скажет в ответ на известие об убийстве – протянет укоризненно, в коронном женском стиле: «Я ведь тебе говорила, не надо было с тем чуваком связываться!»

Римка мне доложила, что она пробралась в базы данных вылетающих из столицы авиакомпаний, а также РЖД. Пробила по ним Елену Румянцеву, но та за последнюю неделю ни на самолетах, ни на поездах зарегистрирована не была. Значит, залегла на дно где-то в Москве. А может, была убита. Или выбралась из города на машине. Или на электричке.

Я просмотрел сайты СМИ, но ни одно из изданий об убийстве мужчины в Марьине не известило. Вероятно, посчитали, что подобная «бытовуха» не в достаточной степени щекочет нервы обывателю. Или, быть может, мой друг полковник (или его подчиненные) почему-либо наложил вето на слив данной информации журналистам.

Ближе к восьми я подумал, что хороший маникюр только украшает мужчину. И надо действовать согласно заранее разработанному плану. Вдобавок «мастер ногтевого сервиса» по имени Зоя Шагина выглядела, во всяком случае на фотках в соцсетях, великолепно. И чем-то задела мое бедное сердце.

Поэтому я отправился на Чистые пруды. Пешком, то есть на метро. В центре столицы нынче мало того, что за парковку приходится изрядно платить – еще и места для нее не найдешь. В этом смысле наши власти добились своего. И любимая Москва по трудностям и дороговизне паркингов стремительно приближается к прочим мировым столицам. Или даже опережает их. Как и в стоимости продуктов, ресторанов и остальном уровне жизни.

В салоне «Кейт и Лео» все оказалось простенько, но со вкусом. То есть с намеком, что будет дорого. Администратор – видимо, та же, что и в телефоне, по имени Екатерина – усадила меня за столик, накрытый полотенцем. Спросила, что принести, чаю или кофе. Я попросил простой воды.

Откуда-то из недр салона вышла мастерица. Вежливо со мной поздоровалась. Выглядела она неплохо – даже лучше, чем на фото. Черноволосая, чуть за тридцать. Только очень и очень худенькая. Как девочка или подросток. За пазухой практически вообще ничего нет.

Девушка уселась за столик напротив меня. Спросила, первый ли раз я посещаю их салон.

– Больше того, первый раз в жизни делаю маникюр вообще.

Она улыбнулась: «Вам понравится». Улыбка у нее была очень хорошая.