Смерть за наш счет - Алексей Макеев Страница 8

— Владимир Игоревич, а кто у вас занимает этот номер? Или… занимал?

— Этот номер никто не занимал! — делая акцент на слове «никто», ответил Полянский.

— А кого ты видел? Кто сюда заходил? — Гуров повернулся к Диме.

— Молодой парень, высокий такой…

Гуров нахмурился еще больше — убитого Никонова нельзя было назвать высоким.

— Да не слушайте вы его! — Мать Димы решительно втиснулась между сыном и полковником.

Понизив голос, она сказала Гурову:

— Он же инвалид! Детективы всякие читает, я все время у него книжки эти отбираю… Вот и придумывает невесть что.

— Ты правда видел, что молодой парень входил в эту дверь? — повысив голос, спросил Гуров у Димы, попутно отметив ходившие желваки на лице директора гостиницы Полянского.

Полковник понимал, что скорее всего в этом случае устами младенца глаголет истина, он лицо абсолютно не заинтересованное, чего нельзя сказать о взрослых. Директору лучше скрыть, что кто-то у него занимал соседний номер, а родители просто не хотят впутывать ребенка во всю эту историю и вообще были бы счастливы свернуть побыстрее разговор с полковником и закрыть дверь.

— Что за молодой человек заходил в этот номер, Владимир Игоревич? — спросил Гуров.

— Я понятия не имею ни о каком молодом человеке, — очень убедительно отчеканил Полянский. — Этот номер у нас несколько дней пустует.

— А могу я его осмотреть? А заодно и номер с другой стороны? — Гуров показал на дверь номера слева от никоновского.

— Но там тоже никого нет! Зачем смотреть? Зачем тратить время?

— Давайте осмотрим, — тоном, не предполагающим возражений, произнес полковник.

Полянский нехотя согласился и бросил стоявшей поодаль администраторше:

— Света, принеси ключи от номеров пятнадцать и семнадцать.

Та ушла и вскоре вернулась с ключами.

Гуров сначала зашел в комнату, на которую указывал инвалид Дима. Тот хотел въехать на своей коляске в номер вместе с полковником, но Лев покачал головой и погрозил пальцем. Недовольный Дима остался в коридоре. Позади него с такими же недовольными лицами стояли его родители. Здесь же топтался возмущенный Полянский. Одним словом, Гуров приступил к осмотру номера в обстановке всеобщего недовольства.

На первый взгляд комната выглядела обычно: шкаф, большая кровать, торшер, стол — никаких следов пребывания постояльцев не наблюдалось. Единственное, что бросилось в глаза полковнику, — влажный пол. И вообще, обстановка была такой, будто здесь совсем недавно убирались. В номере пахло дезинфицирующими средствами, сквозь которые отчетливо пробивался запах женских духов. Гуров не был силен в парфюмерии, он не смог бы отличить «Шанель» от «Кристиан Диор», но в том, что аромат был женским и дорогим, сыщик не сомневался. Уж дешевку от фирмы он отличить в состоянии. К тому же этот запах что-то смутно ему напоминал…

Гуров заглянул в санузел, осмотрел раковину, унитаз и ванную. Все было чисто вымыто, висело свежее полотенце. Подозрения Гурова усилились, когда он и здесь уловил запах парфюма, причем гораздо более явный, чем в комнате.

Полковник напряг свою ассоциативную память… Точно! Такие духи года два назад Мария привезла из гастролей по Франции. Гуров, конечно, не помнил их названия, но вот сам аромат отчетливо запечатлелся в его памяти. Тот, что неуловимо витал в номере, полностью ему соответствовал.

Вернувшись в комнату, Гуров, не обращая внимания на Полянского, который буквально буравил сыщика глазами, принялся ходить по номеру, после чего неожиданно заглянул под кровать и провел там рукой. Он хотел убедиться, что там еще остался слой пыли. На эту мысль его натолкнули влажные полы… И не ошибся: под кроватью было вымыто не столь тщательно. Но главное — рука полковника вдруг наткнулась на что-то твердое. Гуров осторожно, двумя пальцами, извлек предмет из-под кровати. Это была губная помада.

Теперь Гуров убедился окончательно: в этом номере совсем недавно была женщина. А по словам Полянского, его никто не занимал в течение нескольких дней.

Гуров повернулся к директору гостиницы:

— Владимир Игоревич, когда этот номер убирала горничная?

— Когда съехал последний постоялец, — ответил Полянский.

— А когда это было?

— Точно я не помню. Можно посмотреть в журнале.

Стоявшая за спиной директора администраторша тут же услужливо протянула журнал. Полянский нервно выхватил его из рук женщины и, нахмурив брови, принялся листать.

— Вот, седьмого декабря, то есть четыре дня назад. Номер занимал Лебедев Игорь Николаевич, приезжий из Самары.

— То есть горничная убиралась здесь восьмого декабря, после его отъезда, — предположил Гуров.

— Да, — ответил Полянский.

— Можете поставить ей на вид, оштрафовать или… я не знаю, как вы поступаете с нерадивыми сотрудницами, — насмешливо сказал полковник.

— Это почему? — вскинул брови директор.

— А вот почему, — с готовностью ответил полковник и показал губную помаду, осторожно держа тюбик за края. — Она убиралась здесь не далее как сегодня, причем крайне халатно. Но это, полагаю, не ее вина. Просто ее заставили убраться и сделать это очень быстро. Вы заставили, Владимир Игоревич. Убиралась она прямо перед нашим приходом, наспех, вымыть под кроватью не успела и не заметила закатившийся туда тюбик губной помады. Дальше. Хоть она и извела, наверное, не один литр дезинфицирующих средств, ей не удалось перебить запах дорогих духов. А это значит, Владимир Игоревич, что совсем недавно этот номер занимала какая-то женщина. Кстати, не подскажете, когда она ушла? Сегодня утром? Сразу после того, как стало известно о смерти Олега Никонова? Конечно, может быть, это губная помада Лебедева или самой неряхи-горничной, но я что-то не очень верю ни в то, ни в другое…

Брови директора снова сдвинулись над переносицей.

— Может, пригласим горничную? — предложил Гуров.

Полянский был в шоке. Он ничего не ответил. Повисла пауза, которую поддержали все участники осмотра — растерянная администраторша Света, гордый за свою прозорливость инвалид Дима и не знавшие, как на все это реагировать, его родители.

Наконец директор гостиницы, понизив голос, заговорил:

— Лев Иванович, давайте я вам объясню ситуацию. Только… — Полянский обернулся и сделал знак администраторше удалиться.

Света вышла в коридор.

— Нам лучше поговорить наедине, — добавил директор.

Гуров обратился к родителям Димы:

— Пожалуйста, пройдите в свой номер.

Те сразу же закивали, отец развернул коляску сына, направляясь в номер. Гуров задержал их, улыбнулся и протянул руку Диме.

— Спасибо тебе.

Парень с готовностью пожал руку Гурова. Вскоре вся семья скрылась за дверями номера, причем мать Димы кинула напоследок недовольный взгляд и на Гурова, и на Полянского.