Девушка в поезде - Пола Хокинс Страница 8

Сегодня в вагоне мало пассажиров, и рядом со мной никто не сидит. Никто на меня не смотрит, я склоняю голову к окну и закрываю глаза.

Визг тормозов поезда будит меня. Мы у семафора. По утрам в это время года солнечные лучи падают на заднюю часть домов у полосы отчуждения, заливая их светом. Я почти чувствую тепло утреннего солнца на лице и руках, когда сижу за столом во время завтрака, а Том сидит напротив меня. Я босиком, ставлю свои ноги на его, поэтому у него они всегда теплые, и читаю газету. Я чувствую, что он смотрит на меня и улыбается, и меня заливает краска, поднимающаяся от груди к шее, что всегда со мной происходит, когда он смотрит на меня определенным образом.

Я с силой зажмуриваюсь, и Том исчезает. Мы по-прежнему стоим на семафоре. Я вижу в саду Джесс, а за ней выходящего из дома мужчину. В руках он что-то несет – возможно, кружки кофе. Я смотрю на него и понимаю, что это не Джейсон. Этот человек выше, стройнее и смуглее. Он – друг семьи, ее брат или брат Джейсона. Он наклоняется, ставит кружки на металлический столик во внутреннем дворике. Это двоюродный брат из Австралии, остановившийся у них на пару недель; старый друг Джейсона, шафер на их свадьбе. Джесс подходит к нему, обнимает за талию и целует долго и страстно. Электричка трогается.

Я не верю своим глазам. Сделав судорожный вдох, осознаю, что от изумления даже перестала дышать. Почему она так поступает? Джейсон любит ее, это видно, они счастливы. Я не могу поверить, что она с ним так поступает, он не заслуживает такого. Я чувствую глубокую обиду, как будто меня жестоко обманули. Знакомая боль наполняет грудь. Со мной такое уже случалось. Конечно, тогда боль ощущалось острее, но ее характер я помню. Такое не забывается.

Я узнала об этом тем же способом, каким в наши дни узнают обо всем – благодаря беспечности в общении при помощью электроники. Иногда это эсэмэска или голосовое сообщение; в моем случае это была электронная почта – современный след помады на воротничке. На самом деле это вышло случайно. Я не должна была трогать компьютер Тома, потому что он боялся, как бы я по ошибке не удалила что-то важное, или нажала не на ту кнопку и запустила в него вирус или троянскую программу, или что-то в этом роде.

– Техника явно не твой конек, верно, Рейч? – сказал он, когда я умудрилась случайно стереть все контакты из его списка электронных адресов. Так что я не должна была трогать его компьютер. Но мои намерения были самыми благими – мне хотелось как-то загладить вину за проблемы, которые я создавала в последнее время. Я хотела устроить нам поездку на четвертую годовщину свадьбы, чтобы мы вспомнили, как все было когда-то. Это должен был быть сюрприз, и мне было необходимо узнать его рабочий график. Вот почему я оказалась за его компьютером.

Я за ним не следила, не пыталась в чем-то уличить. Упаси Боже! Я вовсе не из тех ужасных подозрительных жен, которые роются в карманах у своих мужей. Однажды, когда он был в ванной, я ответила на звонок его телефона, чем буквально вывела его из себя. Тогда он обвинил меня в недоверии. Я чувствовала себя ужасно, потому что он по-настоящему обиделся.

Мне просто хотелось узнать его рабочий график, а он опаздывал на встречу и забыл выключить свой ноутбук. Это было как нельзя кстати: я посмотрела график и сделала для себя нужные пометки. Когда я закрыла окно браузера с календарем, на экране оказалась страница электронной почты. Там было одно новое письмо, и я на него кликнула. ХХХХХ. Просто строчка из букв X. Сначала я подумала, что это спам, а потом до меня дошло, что это поцелуи.

Это был ответ на сообщение, которое он отправил чуть позже семи, то есть несколько часов назад, когда я еще спала в нашей постели.

Я заснул вчера вечером, думая о тебе, и мне приснилось, что я целую твои губы, грудь, бедра. Утром я проснулся, и все мои мысли были только о том, как сильно мне хочется тебя гладить и ласкать.

Если ты думаешь, что я не потеряю рассудок, то ошибаешься. С тобой это невозможно.

Я прочитала его сообщения: их были десятки, и они хранились в папке «Настройки». Я выяснила, что ее зовут Анна Бойд и что мой муж в нее влюблен. Он постоянно об этом писал. Писал, что никогда раньше не испытывал такого чувства, что не может дождаться, когда они будут вместе, и что это обязательно случится.

У меня нет слов, чтобы описать, что я чувствовала в тот день, но сейчас в поезде меня захлестывает ярость. Ногти больно впиваются в ладони, в глазах щиплет. Я в бешенстве. Чувство такое, будто у меня что-то отняли. Как она могла? Как могла Джесс так поступить? Да что с ней такое? Разве жизнь их не была чудесной? Я никогда не понимала, как люди могут так беспечно причинять боль другим, следуя зову своего сердца. Кто сказал, что слушать свое сердце хорошо? Это чистой воды эгоизм, стремление все подчинить своим страстям. Меня переполняет ненависть. Если бы я сейчас увидела эту женщину, увидела Джесс, я бы плюнула ей в лицо. Я бы выцарапала ей глаза.

Вечер

На железной дороге какая-то проблема. Электричку до Стоука в 17.56 отменили, и ее пассажиры сейчас едут в моем поезде, так что все сидячие места в вагоне заняты. Мне, к счастью, место нашлось, правда, не у окна, а у прохода, и набившиеся в вагон люди вторгаются в мое личное пространство и то и дело задевают меня за плечо или колено. Я борюсь с желанием встать и с силой отодвинуть их всех назад. Стоявшая весь день жара меня измучила, мне кажется, что я дышу через маску. Все окна открыты, но даже при движении поезда ощущение такое, будто мы заперты в душной металлической камере. Моим легким не хватает кислорода. Меня тошнит.

Перед глазами постоянно прокручивается картина того, что произошло утром в кофейне. Мне кажется, что я по-прежнему нахожусь там и все на меня смотрят.

Я виню в этом Джесс. Я не могла выбросить из головы Джесс и Джейсона, ее поведение и его реакцию, скандал, который неизбежно разразится, когда он узнает, что мир, в котором он жил, рухнул, совсем как мой в свое время. Я шла, погруженная в свои мысли, не замечая ничего вокруг, и машинально толкнула дверь встретившейся по пути кофейни, забыв, что именно сюда часто заглядывают сотрудники «Хантингтон Уайтли», где я раньше работала. Я заметила их слишком поздно и выйти обратно на улицу уже не могла – они смотрели на меня, и их глаза на мгновение расширились. Однако они быстро пришли в себя и, изобразив на губах улыбки, приветственно замахали, приглашая присоединиться. Мартин Майлз с Сашей и Харриет, триумвират неловкости.

– Рейчел! – произнес Мартин, протягивая руки, чтобы заключить меня в объятия.

Я этого не ожидала, и мои руки так и остались висеть по швам, когда он притянул меня к себе. Саша и Харриет улыбнулись, чмокнув воздух и держась на расстоянии.

– Что ты здесь делаешь?

Я долго молчала, глядя в пол, и почувствовала, что начинаю краснеть. Понимая, что только все усложняю, натянуто рассмеялась и ответила:

– Собеседование. Я тут на собеседовании.

– Правда?

Мартин не мог скрыть удивления, а Саша и Харриет кивнули и улыбнулись.