Смерть служанки - Джудит Кук Страница 8

Саймон обычно легко засыпал, особенно если предыдущей ночью ему приходилось вставать. Но события так закрутились, что он никак не мог выкинуть их из головы: тело, с которого стекает вода, знакомое лицо девушки, предположения о том, что с ней могло произойти, семейство сэра Уолфорда со всеми его проблемами, встреча с прекрасной Оливией. Лица двух молодых женщин: одно — белое и безжизненное, другое — полное жизненных сил — мелькали перед его мысленным взором.

Образ мертвой девушки, с волосами подобными водорослям в пруду в Уилтшире, заставили его вспомнить то, о чем он предпочел бы забыть. Отсутствующий отец, который был или не был женат на безразличной матери, образование, которое он начал получать в бесплатной школе через луг от дома и продолжил в средней школе в Салисбери, где учителя пророчили ему великое будущее, что было весьма необычно для мальчика из его среды. Но денег не было, как не было и тех, кого интересовала его дальнейшая учеба там, куда он всей душой рвался, а именно в Оксфорде. Как и другие ученики его класса, он мог надеяться получить рабочую специальность, в лучшем случае, стать ремесленником.

Но он мечтал о возможности изучать новые науки, доступные тем, кто, предполагалось, был лучше его, — например, звезды, математику и особенно медицину. Но тут ситуация осложнилась, потому что он впал в немилость у местного землевладельца, который и без того терпеть его не мог, считая, что парень слишком много о себе воображает. Споры по поводу общественной земли привели к столкновениям с обеих сторон, его ошибочно записали в лидеры протестантов, и в результате он просидел двенадцать месяцев в местной тюрьме.

Выйдя оттуда с клеймом нарушителя спокойствия и без всяких видов на будущее, Саймон сделал то, что делали до него многие молодые люди, — отправился в Европу в качестве наемного солдата, при случае собирая медицинские познания, иногда даже на поле сражения. Он с удовлетворением понял, что у него большие способности к этому делу. Наконец, скопив немного денег и выучив во время путешествий итальянский, он поехал в Италию и поступил в Миланский университет на факультет медицины и астрологии. Там он очень преуспел и мог бы остаться навсегда, если бы не скучал так по Англии. Иногда ему казалось, что он принял неверное решение. Возвращение домой напомнило ему, что, невзирая на его квалификацию и опыт, существует огромная пропасть между ним и высокообразованными сынками богачей, которые гордо величают себя врачами.

Только к утру перетруженный мозг Саймона успокоился и он заснул беспокойным сном, от которого пробудился, совсем не отдохнув. К тому же он проспал. Был уже десятый час, когда он вскочил с кровати и ринулся, зевая, вниз, к насосу, а расследование должно было начаться точно в половине десятого. Вернувшись в комнату, он надел на себя все черное в соответствии с обстоятельствами, а сверху накинул длинную мантию, как полагается по профессии. Он очень злился на себя, поскольку опять не осталось времени, чтобы сделать записи о предыдущих пациентах. Он отмахнулся от завтрака, предложенного Анной, выпил кружку эля, заел его яблоком и направился в кабинет, чтобы достать две склянки с лекарством и баночку с мазью. Затем позвал Джона Брейдеджа.

Тот появился, держа в руках начищенные сапоги господина и его рапиру в ножнах. Саймон сел и натянул сапоги.

— Я тут написал, куда эти лекарства отнести, — сказал он, показывая на склянки. — Можешь отправляться сейчас.

— А как насчет этого? — Джон помахал рапирой, потому что Саймон направился к дверям. Носить рапиру вместе с длинной ученой мантией было крайне неудобно, да и вообще, в качестве врача он редко ходил вооруженным, хотя многие уважаемые граждане никогда не выходили из дома, не ощущая сбоку привычной тяжести.

Саймон вышел из дома под еле пробивающиеся лучи солнца. День был получше, чем накануне, но все равно было необычно холодно и резкий ветер бороздил воду Темзы. На реке он заметил несколько лодочников, похожих на водяных жуков, которые перевозили своих пассажиров на другой берег. Он закрыл за собой дверь, повернулся и увидел мужа Сары, который переходил через дорогу. Прекрасно зная, что времени у него в обрез, он все-таки не смог пройти мимо старика, потому что по его лицу было видно, что случилось.

— Она отошла к Господу? — спросил он.

Глаза старика наполнились слезами.

— Когда начался отлив, часа в четыре, заснула как дитя. Сироп, что вы ей дали, успокоил ее, и она умерла во сне, держась за мою руку. Она была хорошей женщиной и хорошей женой. Мы были вместе сорок лет, и за эти годы она ни разу не принесла мне печали, никогда не обманула. Господь не был к ней милостив, сделав ее бесплодной, так что у нас нет ни сыновей, ни дочерей, чтобы проводить ее до могилы. — Он вытер слезы. — Ее хоронят завтра. Может быть, вы смогли бы прийти, сэр?

— Если смогу, обязательно приду. — Саймон похлопал старика по руке. — Она отмучилась. Болезнь съедала ее легкие, ей приходилось бороться за каждый вздох. Но теперь мне пора, иначе я опоздаю к началу следствия.

Он прикинул, как лучше идти — вдоль реки, но там придется пробираться через торговцев, или рискнуть пойти напрямик через закоулки и переулки, составляющие владение епископа Винчестерского в Бэнксайде. Он выбрал второй вариант и ускорил шаг. Как только он двинулся вперед, парень, стоящий у стены дома напротив, выпрямился и последовал за ним, держа дистанцию в несколько шагов.

Попав в сам Бэнксайд, Саймон чертыхнулся, выругав себя за неразумное решение. Легкое потепление вывело на улицы толпы народа, причем все, как казалось Саймону, шли ему навстречу, отчего он вынужден был проталкиваться или рисковать выпачкаться в канаве, проходящей по центру улицы. Человека, идущего за ним следом, он не заметил. К тому же преследователь наполовину прикрыл лицо шарфом.

Часы на башне Спасской церкви пробили половину десятого, и Саймон понял, что опоздал. Дорога впереди была не только забита людьми, но к тому же перекрыта двумя столкнувшимися телегами. Возчики орали друг на друга, никто не хотел уступить дорогу. Справа, между двумя складами, был узкий проход, который, если он правильно помнил, выведет его снова к реке, причем совсем близко от гостиницы «Якорь». Вид у этого прохода был крайне неприятный: очень темный, с крыш капает вода и течет по стенам, мерзко пахнет мочой. Саймон немного поколебался, испытывая тягостное чувство, и огляделся по сторонам. Вроде бы, он был один и не было никакого здравого повода отказаться сократить путь при такой спешке. Недолго думая, он нырнул в темноту, и только эхо от стука его сапог нарушило тишину.

Он прошел уже почти полпути, когда почувствовал, что что-то не так. Он скорее ощутил, чем услышал, шаги, резко повернулся и увидел мужчину, с наполовину закрытым лицом, который надвигался на него, держа в поднятой руке кинжал. Саймон отреагировал мгновенно. Он попытался схватить нападающего за запястье, но ему мешали мантия, теснота и скользкий от воды грунт. Несколько минут они молча боролись, слышно было только напряженное дыхание, потом Саймону удалось схватить нападавшего за запястье с такой силой, что он вынужден был бросить нож, успев, однако, полоснуть Саймона по руке. Поняв, что попытка убийства не удалась, человек развернулся и убежал.