Ныряльщица за жемчугом - Анна и Сергей Литвиновы Страница 8

— Ничего, Надюшка! Все к черту снесем и сделаем ремонт — под себя. Возьмем пивка побольше, воблы и будем с тобой вдвоем обои клеить. Ты в коротенькой юбочке, я — с обнаженным торсом. М-м-м! По-моему, очень романтично, — жизнерадостно пообещал он.

Митрофанова, конечно, в ответ посмотрела на Димочку влюбленным взглядом и с удовольствием ответила на поцелуй, но про себя решила: ни за что! Только капитального ремонта ей не хватало — в связке со столь безответственным товарищем, как Полуянов. Димке сие занятие максимум за день надоест, и ей придется самой закупать отделочные материалы, хватать за руку вороватых прорабов и промывать мозги ленивым гастарбайтерам. Да и денег ремонт съест — ого-го, прощайте на ближайшие несколько лет отпуска на теплых морях и мечты о шубке.

Нет, любой ценой нужно найти что-нибудь подходящее для проживания.

Надя взяла на работе пару отгулов и прибегла к чрезвычайным мерам. Оплатила доступ к платным базам данным квартир — ничего. Распечатала кучу объявлений «куплю квартиру» и развесила их по району — толку тоже никакого. Даже в церковь сходила. Поставила Николаю-угоднику свечку, произнесла виновато:

— Прости, что по такой ерунде тебя отвлекаю. — И попросила послать ей не «отличную», не «шикарную», а просто нормальную квартиру.

Уже на следующее утро в базе данных появилось новое объявление: «Четырехкомнатная квартира. Общая 96, жилая 65, кухня 12. Балкон, седьмой этаж шестнадцатиэтажного кирпичного дома, телефон, паркет, потолки 3,2 метра, окна во двор, ремонт сделан в прошлом году. Продаю срочно, хозяин».

И цена — абсолютно вменяемая!

Надя даже не стала ждать, пока наступит время, уместное для звонков, — позвонила немедленно, в половине восьмого утра.

— Але, — хмуро буркнул женский голос.

— Извините, я вас не разбудила? — покаянно пробормотала Митрофанова.

— Молодец. Вежливая, — слегка подобрела собеседница. И неожиданно спросила: — По профессии ты кто?

— Библиотекарь, — слегка растерялась девушка.

— Интеллигентка. Это тоже хорошо. Риелторов я в шею гоню, они все хамы. Ну, давай, говори, чего интересует.

И без единой запинки ответила на все Надины вопросы: продажа первичная, квартира приватизирована, собственник один, взрослый, на учете в психдиспансере не состоит. Сказка!

А уж когда хозяйка назвала адрес, Надя едва не взвыла от восторга. Дом оказался ведомственным, от Академии наук. Однако, в отличие от самой науки, в упадок не пришел. Жильцы управляющую компанию выбрали с умом. Территория огорожена, во дворе шумят вековые липы, детская площадка новехонькая. На лестничной площадке пальмы, зеркала. Красота! Митрофанова давно на этот дом облизывалась, только прежде квартиры в нем не продавалось.

— Когда можно посмотреть? — еще не веря в удачу, робко попросила она.

— Да хоть сейчас, дочка, приходи, — гостеприимно отозвалась хозяйка.

И Митрофанова даже завтрак Димке не стала готовить — неслыханное нарушение их семейной традиции. Помчалась на просмотр и все ждала, что какой-нибудь подвох да обнаружится.

Может, где-то рядом с элитным домом скрывается овощная база, морг, общежитие, химическое производство? Квартира, несмотря на заверения хозяйки, в аварийном состоянии? Что-то не так с документами? Ведь достойная жилплощадь — жизнь уже научила! — в открытой продаже не появляется. Риелторы налетают, словно грифы, и дальше начинается: оригинал свидетельства о собственности не увидишь, с хозяевами не познакомишься. На просмотр изволь являться вместе с другими покупателями, в назначенное время, а не когда тебе удобно.

Иные хозяева, конечно, пытаются «выключить» риелтора, лишнее звено. Но ушлых коммерсантов гонишь в дверь, а они в окно пробираются. Например, накидывают к цене тысяч сто — и перепечатывают объявление в собственной рекламе. Со своим, естественно, телефоном. Если владельцы начинают возмущаться, делают круглые глаза: «Мы никаких законов не нарушаем! Вам только лучше, если мы вам клиента — за вашу цену! — приведем!» И хозяева, естественно, сдаются.

…Поэтому Надя, готовая к тысяче неприятных неожиданностей, Димку обнадеживать не стала, туманно бросила:

— Посмотрю с утра очередную квартирешку, — и помчалась в дом своей мечты.

Отворила ей дверь бодрая тетка лет под семьдесят. Вида деревенского, с лицом простецким и хитроватым. Ага, сразу забеспокоилась Надя, вот и подвох. Дом принадлежит Академии наук, в хозяевах здесь должны быть как минимум доктора наук, а у дамочки и образования-то высшего, сразу видно, не имеется.

Однако женщина сразу расставила все точки над «i»:

— Я в ихней семье экономка. Но уже столько работаю, что давно свой человек и все практические вопросы за них решаю. Хозяйка, — закатила она глаза к свежепобеленному потолку, — натура творческая, вечно в высоких сферах витает… С чего начнем? С комнат, с кухни?

— Давайте, если можно, с документов, — попросила Надя.

— Как скажешь, доченька, — легко согласилась тетушка. — Меня, кстати, Тамарой зовут. Или Тамарой Кирилловной, если тебе к старшим по отчеству обращаться удобней.

Она усадила Митрофанову в кресло и предъявила полный пакет — от ордера (выдан в махровом 1984 году) до почти новенького свидетельства о собственности. Сама стояла рядом, комментировала:

— Евгений Сазонович, кому квартиру выделили, — это Лизочкин дед, академик. Умер в девяносто шестом, когда по Белому дому палить начали, сердце не выдержало. Тогда и решили приватизировать наконец, а то мало ли что. Прописанных было трое. Собственником сделали Николая Евгеньевича — это академиков сын и Лизочкин папа. А с жены — она, соответственно, Лизочкина мать — взяли отказ от участия в приватизации. Лизочке тогда было восемь лет, ее в собственники не вписывали…

«Ага, а на сделке выплывет, что при приватизации права ребенка ущемлены!» — сразу заволновалась Надя.

Но Тамара Кирилловна уже демонстрировала следующий, тщательно обернутый в пластик, документ:

— В две тысячи шестом Николай Евгеньевич заболел и решил оформить на дочку дарственную. Как он сказал, на всякий случай. — Экономка вдруг понизила голос и заговорщицки добавила: — Они с женой тогда уже плохо жили, вот и боялся, вдруг та после его смерти будет с девочкой за квартиру судиться?

«С душком, похоже, семья», — вновь встревожилась Митрофанова.

Однако и новое опасение домработница развеяла.

— Но Бог — он все сам управил. Николай Евгеньевич свой недуг поборол. Вовремя спохватились, на первой стадии. Да и врачи у них в академической поликлинике хорошие. Беда с другой стороны подкралась. На следующий год, как он поправился, поехали они с женой в отпуск, на Индийский океан. В феврале, когда там шторма. Купаться полезли, а их — накрыло волной. Николай-то Евгеньевич выплыл, а супруга его утонула. Вот трагедия была! — вздохнула она. — Лизочка, конечно, сразу туда полетела, еле смогла отца домой привезти. Он все по пляжу бродил, тело жены искал. Да, тяжело им пришлось…