Ранняя смерть - Зоэ Бек Страница 8

Бен бродил по улицам без определенной цели. В Гриндексе он остановился перед двумя высотками, бывшими в его глазах воплощением бедности: зданиями Вохоуп-хаус и Гриндекс-хаус. Та и другая представляли собой пятнадцатиэтажки на восемьдесят шесть квартир каждая. Постройки тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Неужели те, кто строил эти дома, действительно думали, что они послужат кому-то во благо? В целях экономии места строители наращивали этажи, хотя вокруг было с избытком свободного пространства. Никому не пришло в голову, что люди отреагируют на это так же, как звери, запертые в слишком тесные клетки: агрессивным поведением. Обратят свою беспомощную ярость против самих себя и окружающих. Зачем пятнадцатилетнему подростку понадобилось лезть на крышу дома, в котором он жил? Ради испытания смелости? А почему бы и нет! Ведь в ближайшем окружении ничего другого, можно сказать, и не было. Дома пониже почти все стояли покинутые, жильцов оставалось — раз-два и обчелся. Кроме этих домов, были только унылые поля, на которых не видно ничего заманчивого для подростка. Ни тебе магазинов, ни пабов — ничегошеньки не было вокруг. Гриндекс произвел на Бена впечатление окраины, за которой кончается город. Он уже потянулся, чтобы заснять эту картину на телефон. Кто знает, сколько еще простоят обе башни! Но что-то его удержало. Страх? Или неловкость? Бен повернул снова на главную улицу и зашагал в сторону Ниддри.

Попадавшиеся навстречу мужчины не обращали на него внимания. Молодые мамаши с детскими колясками, сами еще девчонки, посматривали хмуро, но без агрессии. Если знать, как правильно себя вести, по этому району можно было ходить без опаски. Местные обитатели чуяли страх, исходящий от пришельцев. Здесь было как в Дареме, где студентам давали точные инструкции, куда можно ходить, а куда нет. Маленький городок разделяла незримая черта: досюда город, а дальше дебри. Пабы, посещаемые местными жителями, были для студентов табу, у студентов имелись свои забегаловки. То и дело, конечно, выискивались охотники нарушить незримую границу, они заходили в пабы, в которые не велено было ходить, оскорбляли народ своим барским выговором, дорогой одеждой, независимой манерой держаться, и в результате такие смельчаки очень скоро самым демократическим образом оказывались в приемной государственной больницы, где врачи не интересовались, какая у тебя страховка — частная или обычная.

Бену в детстве редко доводилось пройтись по историческому центру Дарема. Однако втайне он наизусть заучил все названия колледжей. Поступить сюда было тогда его мечтой. Некоторые из его товарищей по школе даже не знали, что в городе есть старинный, почти тысячелетний, собор. Он знал, что Дарем — не про его честь. Так что, когда он, первый в своей семье, получил возможность поступить в университет, он подал заявление в Ньюкасл и в Лидс. «Почему не в Дарем?» — удивлялись учителя, но он только мотал головой. Жить среди студентов, которые тратят в неделю на одну только одежду больше, чем он в месяц на все про все, — нет, это исключено. Он был не такой, как его братья: те ненавидели других, он же ненавидел бы самого себя за то, что не может жить, как другие. С тех пор он свыкся с достигнутым статусом, хотя порой и сердился на себя за то, что пятнадцать лет назад струсил и не поступил в Дарем. Зато сегодня рабочее происхождение впервые обернулось для него преимуществом.

Он побродил еще полчаса, незаметно заглядывая в ярко освещенные окна и запоминая названия улиц. Затем отправился в паб на Ниддри-Мэйнс-роуд. Здание, построенное в стиле ар-деко, выглядело бы красиво, если б его покрасить, а лучше и вовсе капитально отремонтировать. Сейчас стены облупились, а граффити, похоже, уже ничем не вывести, как их ни замазывай.

Бен вошел в паб и снова тем же способом, что и на улице, обратился в невидимку. С кружкой пива в руке, он смотрелся у барной стойки словно завсегдатай. Между тем он исподтишка прислушивался к разговорам посетителей. Большинство обсуждало новый облик, который должен был приобрести их район. Люди спорили о том, какие здания нужно оставить и когда наконец будет выстроен новый супермаркет. Правильно ли сносить старые дома тридцатых годов. Эскизам архитекторов и градостроителей они совершенно не верили. Никогда тут такого не будет, — рассуждали в основном представители старшего поколения, которые не в состоянии были представить себе окружающее пространство иначе чем в его привычном виде. Скоро и до Бена дошел черед высказать свое мнение.

— Я не местный, — попробовал он увильнуть от ответа.

И тотчас же началось: англичанин! И вдруг тут! Ладно хоть из северных районов.

— Эй, ты никак джорди? [14]

Этим словом местные жители называли жителей Ньюкасла. Дарем тоже был им знаком. Некоторые видели его из окна поезда и смутно помнили даремский собор.

К тому времени, как паб закрылся и Бен, пошатываясь, вышел на улицу, он успел уже кое-что выяснить о двух мальчиках из своего списка. Один пожилой посетитель позвал его присоединиться к своей компании. Бен вежливо отказался от предложения и со стоном прислонился к стене дома. Несостоявшийся попутчик засмеялся и отправился дальше с друзьями. Когда они скрылись из виду и Бен уверился, что никто его не видит, он быстрым шагом направился к автобусной остановке. Сейчас он уже не шатался.

В автобусе он записал что-то в мобильник. Затем потянулся и широко зевнул. Доехав до своего обиталища, он вышел из автобуса и бегом взлетел по лестнице.

Он узнал больше, чем ожидал. Беседа с сотрудницами «We help» обещала быть интересной. Оставив без внимания призывное помигивание автоответчика — это наверняка звонила Нина, — он засел за ноутбук. Одно не давало ему сейчас покоя — биография Кэтлин Андерсон: сначала она хотела быть журналисткой в «Скоттиш индепендент», а затем вдруг переметнулась в пресс-секретари фонда «We help». Вопросы Бена вряд ли доставят миссис Андерсон удовольствие.