Цифровая пуля - Алексей Макеев Страница 8

— Кто вы и что вам здесь нужно? — снова повторил Киселев, и его подвижные губы несколько раз дернулись, а красивые блестящие глаза (блестящие от хорошей дозы коньяка) стали зло буравить меня.

Я несколько раз невинно хлопнул глазами, не такими, правда, красивыми, как у Киселева, а обычными, серого цвета.

— Игорь Степанович, я частный сыщик! — проговорил я радостно, как Санта-Клаус, пришедший поздравить ребенка с Рождеством. — А то, что мне нужно, я вам уже сказал: своей ли смертью умер Аверьянов или его убили?

Патологоанатом, по-видимому, вначале опешивший от внезапного вторжения чудаковатого посетителя, пришел в себя. Он побагровел и рявкнул:

— Во-первых, я не помню никакого Аверьянова, а во-вторых, выйдите отсюда вон!

Я вздохнул:

— Ладно, попробуем поговорить по-другому! — с этими словами я прикрыл за спиной дверь, повернул на замке защелку и угрожающе двинулся к патологоанатому.

— Эй, эй! Вы что себе позволяете? — вытаращив глаза, воскликнул мужчина и подался назад вместе со стулом, ножки которого, проехав по кафельному полу, отчаянно скрипнули.

Я перестал разыгрывать простодушного Санта-Клауса, принесшего подарок, наоборот, постарался придать себе зверский вид монстра, пришедшего отобрать самое ценное — жизнь.

— Вопрос задал, жду ответа.

Не зря я постарался придать себе грозный вид, потому что своего добился — мужик порядком струхнул.

— Вы понимаете, что нарушаете закон? — спросил патологоанатом, и его подвижные губы на сей раз затряслись. — Вас за это судить могут!

Я сделал к Киселеву еще полшага и навис над ним.

— Судить будут тебя за то, что дал в полицию фальшивое заключение!

Я, конечно, блефовал, и если Аверьянов умер своей смертью, то меня могут привлечь к ответственности, но…

Мужик, видать, был интеллигентом, к мужским играм в виде кулачного боя, бокса или борьбы непривычным, а потому, уже не на шутку перепугавшись, пошел на попятную.

— Ну, хорошо, помню, помню я тот случай, — пробормотал он, стараясь сохранить остатки достоинства. — Все в порядке там было. Умер этот ваш Аверьянов от сердечной недостаточности, сердце у него остановилось. Обширный инфаркт…

Что ж, раз начал совершать глупые поступки, значит, нужно совершать их и дальше, добиваясь своего. Главное, следов побоев на теле патологоанатома не оставлять, чтобы потом меня не привлекли за них к уголовной ответственности за нападение на должностное лицо при исполнении служебных обязанностей. А коль не будет синяков и ссадин, пусть «трупный доктор» докажет, что я применял к нему физическую силу — свидетелей-то нет.

— А если хорошенько подумать?! — предложил я со зловещей улыбкой, потом схватил выставленную вперед для защиты руку Киселева за запястье, быстро и ловко заломил ее ему за голову. Затем стал одной рукой тянуть его руку за запястье к себе, а другой давить на голову патологоанатома в другую сторону, применяя довольно-таки болезненный болевой прием.

— А-а, — попробовал было заорать Киселев, но я сильно и точно пробил под дых врача, и тот замолчал, беззвучно открывая рот и хватая им воздух, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Я чуть ослабил давление на руку и голову, Киселев сумел сделать вдох и на выдохе с трудом выдавил: — Вы с ума сошли! Отпустите меня немедленно.

— Вопрос, — проговорил я терпеливо и вновь усилил давление на голову и руку патологоанатома: — Отчего умер Аверьянов?

— Я же сказал! — прохрипел хозяин кабинета. — От обширного инфаркта миокарда!

— А вот и нет! — произнес я тоном, не сулящим ничего хорошего патологоанатому. — Его убили, и я хочу знать правду. И если ты мне сейчас не ответишь, то я сломаю твою руку, и тогда ты не сможешь долгое время заниматься своей любимой работой и потеряешь квалификацию. Ну, я тебя слушаю.

— Хорошо, — наконец сдался Киселев с выступившими на глазах слезами. — Отпусти!

— Да не беспокойся, я не устал, могу еще подержать! — пошутил я, однако давление на оказавшиеся в моих руках части тела патологоанатома ослабил, давая ему возможность перевести дыхание и более-менее связно начать говорить.

— Его отравили… ядом… — в общем-то довольно членораздельно проговорил Киселев. — Сделали инъекцию в шею. Я обнаружил у него прокол от иголки шприца.

Вот это да!!! От изумления я чуть не ослабил хватку и не выпустил патологоанатома из рук, но вовремя спохватился и снова с силой надавил на его голову и потянул на себя руку.

— А зачем ты дал ложное заключение экспертизы? — спросил я сурово.

Вскрикнув, Киселев произнес так, будто на его грудь давила могильная плита:

— Я не могу этого сказать!

— Не только руку сломать, могу еще и шею свернуть, — пообещал я. — Так что делай выбор: оказаться со сломанной рукой и шеей или выдать тайну.

Очевидно, боль, испытываемая Киселевым, была такой сильной, что он плюнул на тайну и, как раненый зверь, проревел:

— Мне приказал заведующий моргом, а зачем это ему надо было, я понятия не имею!.. Да отпусти же меня наконец! — взмолился Киселев.

В общем-то все, что мне нужно было узнать, я узнал, мучить дальше патологоанатома не имело смысла, и я выпустил из своих рук голову и запястье «трупного доктора».

— Ладно, спасибо за интервью, — произнес я, как ни в чем не бывало. — Давайте договоримся так, Алексей Владимирович! — вновь переходя на официальный тон, сказал я, шагнул к раковине и стал, как заправский доктор после проведенной операции, мыть руки. — Я у вас ничего не спрашивал о трупе Аверьянова, вы ничего не рассказывали. И мне и вам это выгодно. Если же заявите в полицию, то я молчать не буду — скажу, что вы дали ложное заключение экспертизы.

— Дурак! — неизвестно чему ухмыльнулся Киселев и стал растирать шею, плечо и руку.

Я не стал спорить с патологоанатомом.

— Может быть, — проговорил невозмутимо, закрыл кран и вытер руки о висящее на крючке вафельное казенное полотенце. — Но все же нам обоим лучше помалкивать. До свидания!

Я шагнул к двери в тот момент, когда Киселев схватил со стола стакан и махнул примерно граммов сто коньяку.

— За то, чтобы люди умирали своею смертью и патологоанатомам не приходилось бы подтасовывать факты! — провозгласил я тост, затем, повернув защелку, открыл дверь и переступил порог кабинета. Никем не замеченный покинул здание морга.

Вернувшись в автомобиль, рассказал Аверьяновой о своей встрече с Киселевым, передал содержание беседы, опустив подробности, с помощью которых мне удалось узнать у патологоанатома интересующие меня сведения.

Дамочка ужасно расстроилась, узнав, что ее супруг умер все же от отравления, но в своей решимости найти убийцу была непреклонна. Что ж, попробуем ей в этом помочь, тем более мне самому стало интересно узнать, за что же все-таки убили фотографа.