Ставка на проигрыш - Оксана Обухова Страница 8

Но потом разведчик Сидоров куда-то запропал, и взбадривать мне нервы стало совершенно некому. Мне оставались только унылое любование проплывающими пейзажами и послеобеденный мартини в полном одиночестве. Любезнейший помощник капитана душка Леонид Аристархович попытался развеять эту скуку невиннейшим служебным флиртом, но как-то раз наш флиртующий тандем попался на глаза Назару Савельевичу, и флирт пришлось свернуть без всякого развития, которое, впрочем, и не подразумевалось.

– Это его работа, – с полным знанием дела отмазывала я помощника. – Лео следит, чтоб пассажирки не передохли от скуки.

– Лео?! – прорычал Туполев.

– Да. – Я невинно пожимала плечиками. – Его тут все так зовут.

– Так, значит, ты скучаешь? – нахмурился Туполев.

– Нет, – тут же соврала я, – с тобой мне нигде не скучно.

И быстренько сменила тему поцелуем. Развила поцелуй до накала нешуточных страстей и увлекла любимого в постель. Примерно на час.

А потом снова была скука, скука, скука. С девяти утра до девяти вечера.

А ведь, собираясь сюда, Назар Савельевич говорил, что в принципе ему здесь делать нечего. Все, о чем ему могут поведать на семинарах и лекциях, он самолично изучил на собственном опыте, и как потенциальный контакт его интересует на теплоходе только один человек из подавших заявку на круиз. Так что, по большому счету, мы оба представляли себе эти две недели совершенно иначе. Скука должна была обернуться блаженной ленью в постели – тоска вообще не упоминалась! – безделье виделось окутанным в райские покрывала сплошного праздника единения души и плоти.

А в результате? В результате оказалось, что организаторы круиза отлично подготовились к приему персон вроде Назара Савельевича. Туполев сходил на лекцию, где выступало выписанное из Оксфорда на сутки экономическое светило, и – влип. Сначала в дискуссии и лекции, потом всеми лапами в семинары и толковища. Я попыталась его оттуда вытянуть при помощи эротического белья и шампанского, но получилось плохо. Точнее сказать, никак не получилось. Мое время по-прежнему ограничивалось двенадцатью часами с перерывом на обязательный сон. Я ловила любимого словами и простынями, но он уворачивался:

– Вечером, Софьюшка, вечером, – хватал какие-то бумаги и убегал финансово тусоваться.

Сегодня всю бизнес-тусовку вообще планово снимали с корабля и везли последовательно: на нефтеперегонный завод, оттуда на пресс-конференцию в мэрию и позже на банкет для общения с тамошним начальством.

На нефтяном заводе мне, в отличие от Туполева (энергетика – его сфера приложения), делать было совершенно нечего, на пресс-конференции – тем более, а к банкету меня обещали доставить позже. Как холодную от скуки, слегка заплесневевшую закуску. Как сопровождающее лицо с непонятным статусом.

– Если хочешь, тебя отвезут в картинную галерею, – добривая скулу в ванной перед зеркалом, бормотал Назар. – Или в краеведческий музей…

– Скажи еще – по магазинам, – вздохнула я и стерла ладошкой кусок пены с любимого уха.

– Можешь и по магазинам, – безоговорочно согласился Назар Савельевич.

«А чего я там не видела? В магазинах этих…» – пригорюнилась я, но виду не подала.

– Уж лучше я на завод поеду, – сказала мило и безропотно, так как за эти несколько дней у меня сформировалось некое предположение в форме вопросов: «А не проверяет ли месье олигарх потенциальную супругу на предмет стервозности? Не ждет ли нытья «мне скушно, мне скушно»? Что, если вся его «занятость» – элементарная проверка Софьи в боевых условиях?»

Уже несколько раз я ловила на себе его изучающе-ждущий взгляд и внутренне ухмылялась. В те моменты Назар Савельевич очень напоминал мне Морозко из одноименного детского фильма. Бегает бородатый дед вокруг красной девицы, бегает, морозит как ненормальный да морозит, а потом, заморозивши, еще и спрашивает: «А не холодно ли тебе, девица? Не холодно ли, красавица?» А та ему в ответ: «Что ты, дедушка! Тепло мне!»

Потом коченеет и падает замертво.

Так и у нас. «А не скучно ли тебе, Софьюшка? Не тоскливо ли?»

«Что ты Назарушка?! Весело-о-о!»

И бряк за борт, топиться.

– А что ты на заводе забыла? – споласкивая руки под краном, спросил любимый.

– Тебя, Назарушка, тебя, – улыбнулась я и убрала его мыльно-рыльные принадлежности за зеркальную дверцу вмонтированного в стену шкафчика. – Ты ведь не против?

– Нет. Но лучше приезжай к пресс-конференции.

– Слушаюсь! – бодро воскликнула я и поднесла ладонь к пустой голове. – Прибуду в мэрию.

…Два часа я убила на носу «Мадемуазели» в шезлонге, еще час пристрелила на душ, макияж и переодевание. В половине первого вся собранная, деловая и красивая зацокала каблуками по трапу, направляясь к поджидавшему меня такси. Вышла немного заранее, собираясь побродить по твердой земле и позевать на витрины. И вот уже почти спустилась на эту самую землю, когда в сумочке задергался и запищал мобильный телефон.

– Слушаю! – стараясь не зацепиться каблуком о рейки, сказала я в мобильник.

– Софья Николаевна? – вкрадчиво проговорил смутно знакомый мужской голос.

– Да.

– Подполковник Огурцов беспокоит, – прозвучало у уха, и нога моя тут же зацепилась за последнюю ступеньку. – Вы где?

– Здесь, – без всякого смысла, тупо отчиталась я и почувствовала, как рука, державшая телефон, предательски дрогнула.

– На заводе?

– Нет. В порту.

– На теплоходе?

– Нет, – с невыразимой тоской уточнила я. – Уже на пристани.

– Ждите там. Сейчас за вами приедут. Только отойдите от теплохода немного…

Боже!!! Опять начинается!! Снова-здорово!

– А зачем?

– Мне необходимо с вами встретиться. Дождитесь, пожалуйста, за вами приедет белая «газель».

Ну что за напасть! Ну липнут ко мне органы и белые «газели»! Покоя не дают интриги и забытые тайны!

И чем я так Небеса прогневила?

Три дня назад всю ночь с Туполевым мирилась и клятвенно обещала, что больше ни одной ногой, ни в одно дерьмо. Три дня вела себя прилично и с капитаном Сидоровым словом не перемолвилась…

Боже, за что ты так меня наказываешь?!

С небес нещадно лупило разыгравшееся августовское солнце, макияж грозил стечь и превратиться в маску погибшего клоуна, ни один клочок высокорослой зелени не украшал пристань, где мне назначили свидание с белой «газелью», к моим услугам были только низкорослые стриженые кустики и раскаленные зноем скамейки.

Боже, ну за что ты так меня наказываешь?!

Прямоугольный сугроб микроавтобуса с проталинами зашторенных окон лихо вырулил из-за кустов и приветливо открыл дверцу. Внутри машины было действительно как в сугробе – кондиционер старательно уничтожал дневной пожар, – я взобралась на подножку и тут же увидела старого знакомого, пожилого юношу «Серого». Теперь, правда, без колес, на подошвах. Хмуро поздоровалась: