Мастер икебаны - Суджата Масси Страница 8

Думаю, тетя могла бы называть учителя просто Масанобу, без почтительной частицы, ведь она была его давнишней студенткой и приятельницей. Частью его круга. Когда мы вышли из такси и ступили на порог Каяма, швейцар, ради меня не шевельнувший бы и пальцем, кинулся открывать тете двери с подобострастной улыбкой.

— Симура-сан, вам нужно присутствовать на совещании по поводу выставки в «Мицутане», — закивала ей дежурная дама в зеленом костюме, выходя из-за стойки полированного дерева, на которой красовалась одинокая белая калла, символизирующая принцип чем меньше, тем лучше.

— Я совершенно забыла об этой встрече! Скажите мне, мисс Окада, куда мы должны пойти? — спросила тетя Норие.

— В классную комнату. Это на четвертом этаже, — ответила мисс Окада. — Они будут рады, что вы пришли. Мне так нравятся ваши композиции!

— Они вовсе не заслуживают вашего внимания, — скромно возразила тетя. — Кстати, у меня к вам необычная просьба: нужно завернуть один подарок в красивую бумагу. Найдется ли у вас что-нибудь подходящее?

— У меня в офисе есть рулон бумаги, разрисованный сухими бутонами сакуры, это прекрасно подходит к нынешнему сезону. — Мисс Окада ухватилась за возможность оказать услугу. — Спуститесь, пожалуйста, минут через десять, все будет сделано в лучшем виде.

— Вот так так! Они, видите ли, будут мне рады! Да они меня даже не пригласили! — ворчала тетя Норие, когда мы поднимались в лифте, только не на четвертый этаж, а на второй. — Что они там делают? Перемывают мне косточки? Ну, ничего... Разумеется, все уладится, как только мы вручим подарки Коде-сан и Сакуре-сан.

— Надеюсь, мы их найдем, не приезжать же сюда еще раз, — сказала я, потирая ноющую коленку. Наверное, я ее ушибла, продираясь через пикет у «Волшебного леса».

Мы миновали комнату секретариата, где барышни сидели перед компьютерами в специальных фартуках, защищающих от радиации, которую, как считают в Японии, излучают мониторы. Я тоже надевала такую штуку, когда в прошлом году мне просвечивали рентгеном поврежденную ногу.

— Ого, посмотри-ка сюда, — внезапно сказала тетя, когда мы проходили мимо дверей директорского офиса. — Это же Нацуми Каяма, дочка иемото. Я давно ждала случая представить тебя ей и Такео, ее брату-близнецу.

Мы подошли к Нацуми, моя сияющая тетя и я с безразличным выражением на лице.

Желтое с оранжевым узором платье наследницы Каяма было явно от Лили Пулитцер — эксклюзивной марки, которой славился «Мицуган». Желтые лодочки на острых, как стилеты, каблуках делали ее стройные ноги еще стройнее. Я тут же вспомнила побежавшую петлю на своих дешевых колготках, но было уже поздно. Нацуми машинально улыбнулась тете и уставилась на меня с таким восторгом, как будто встретила любимую подругу школьных лет.

— Прелесть! — выдохнула она наконец, и я не сразу поняла, что речь идет о платье, а не обо мне.

— Это мамино, — пояснила я, кивнув, — я нашла его в старом шкафу, когда гостила у нее в последний раз.

— Нацуми-сан, позвольте представить вам мою племянницу Рей Симуру, — вмешалась тетя. — Рей родилась в Сан-Франциско, но живет теперь с нами. — И, обернувшись ко мне, добавила: — Нацуми составляет прелестные композиции! В них столько юности!

— Ну что вы, они весьма посредственны, — хихикнула Нацуми. — Все говорят, что я не слишком-то способная.

— Неправда! — воскликнула тетя. — А как же ваши изумительные букеты для той витрины в модном бутике? Их даже сфотографировали для «Ханако»! Рей, конечно же, видела эти снимки.

Ну да, я покупаю молодежные журналы, вроде этого «Ханако». А что делать? Мой японский, увы, не позволяет мне читать ничего более приличного. Вежливо улыбнувшись, я спросила Нацуми, не видела ли она госпожу Коду. Неплохо было бы покончить с этим поскорее, затем отдать изящно завернутые ножницы Сакуре — и домой.

— Ах да. Кода-сан! Я тоже ее искала. Никто ее не видел вот уже часа полтора, но она, разумеется, где-то здесь. С этой ее тростью далеко не уйдешь!

— Может быть, она на школьной встрече, на четвертом этаже? — спросила я.

— Все давно закончилось. Дамы пьют чай в кафе, — сообщила Нацуми.

— А где же Сакура-сан? Может быть, она наверху? — спросила тетя, и я отчетливо представила, как в ее голове быстро поворачиваются колесики, возвращающие нас к нашей цели.

— Вероятно, она еще в классе. А вы, что же, пропустили заседание по поводу выставки в «Мицутане»?

— Э-э-э... Спасибо, Нацуми-сан. — Тете явно не понравился последний вопрос. — Передавайте привет Такео-сан и вашему уважаемому отцу. Пойдем в класс, Рей.

Как только я последовала за тетей к лифту, Нацуми окликнула меня.

— У вас колготки порвались, — сказала она шепотом, когда я обернулась. — У меня есть запасная пара в ящике стола, могу одолжить.

— Спасибо. — Я улыбнулась ей. — Не стоит. Я обойдусь.

— Сакура заметит, — предупредила Нацуми. — Она такое всегда замечает! Не хочу, чтобы она вас обидела.

Судя по сверканию колготок на длинных тонких ногах Нацуми, можно было представить, сколько стоит эта ее запасная пара. Такое одолжение обошлось бы мне слишком дорого. В дорогих колготках непременно зацепишься за гвоздь.

— Не волнуйтесь, — покачала я головой, — и спасибо вам за заботу.

Я помахала ей рукой, улыбнувшись в ее озадаченное лицо, и направилась к лифту. Двери его закрылись у меня перед носом, и кабина унеслась вверх с тетей Норие внутри, оставив меня дожидаться и разглядывать вспыхивающие цифры на табло: сначала девятку, потом все остальные. Цифры вспыхивали по одной, показывая, что лифт, спускаясь, останавливается на каждом этаже. Наконец я зашла в пустую кабину и, подкрашивая губы перед зеркалом, поняла, что безупречное великолепие Нацуми изрядно меня смутило.

На четвертом этаже я вышла в тот же холл, где на прошлом уроке прихватила вишневые ветки для занятий. Тети Норие нигде не было видно.

«Наверное, она в классе», — подумала я и постучала в закрытую дверь.

В ответ оттуда раздался такой странный, похожий на кошачье мяуканье звук, что я отшатнулась. Кошки всегда напоминают мне о смерти, с тех пор как в прошлом году... Впрочем, это не важно.

Ричард уговаривал меня взять кошечку в дом, но я отбивалась, как могла. Кошки меня пугают. На всякий случай я положила пакет с антикварными тарелками на пол, открыла дверь и вошла.

Тетя Норие была где-то в дальнем конце комнаты, мяуканье тоже доносилось оттуда, наконец я сообразила, что это тетин голос, и пошла на него. На полу лежала женщина. Тетя сидела возле нее на корточках, и мне стало ясно: кому-то плохо, и она пытается помочь. Я ускорила шаг, но стоило мне приблизиться, как тетя Норие повернула ко мне залитое слезами лицо и хрипло проговорила:

— Рей, девочка моя, не подходи! Стой, где стоишь. И, ради всего святого, не смотри сюда!