Обман Зельба - Бернхард Шлинк Страница 8

Задним числом я испугался известия о смерти Лео. Задним числом испытал облегчение оттого, что это была неправда. Если санитар ничего не знал, значит, ничего не было. В этом я не сомневался. Эберляйн тоже реагировал бы иначе, если бы этот «несчастный случай» действительно произошел. Может, он просто хотел меня спровоцировать и выведать, что мне известно о Лео? Во всяком случае, он от меня узнал больше, чем я от него. То, что и этот факт дошел до моего сознания задним числом, меня разозлило.

Вернувшись домой, я позвонил Филиппу. Мир тесен — может, Филипп как хирург городской больницы что-нибудь знал о психиатрической клинике и ее врачах. У него как раз начинался вечерний обход, и он пообещал перезвонить. Но через час раздался звонок в дверь, и Филипп собственной персоной вошел в квартиру.

— Я подумал, лучше я загляну к тебе. Мы так редко видимся.

Мы устроились в гостиной, которая одновременно служила мне кабинетом, на угловом кожаном диване, перед открытой дверью на балкон. Я откупорил бутылку вина и рассказал Филиппу о своих приключениях в психиатрической больнице.

— Я совсем запутался. Вендт со своим глупым враньем, этот мракобес Эберляйн и намеки санитара насчет директорского любимчика — ты в этом что-нибудь понимаешь?

Филипп залпом выпил бокал моего роскошного эльзасского рислинга и протянул его мне, требуя добавки.

— В пятницу у нас в яхт-клубе Праздник весны. Я возьму тебя с собой, и ты сможешь спокойно поговорить с Эберляйном.

— У Эберляйна есть яхта?

— «Психея». «Хальберг-Расси 352», ходовые качества под парусами — как у четырехтонника, шикарная посудина. — Бокал Филиппа уже опять был пуст. — Ты называешь Эберляйна мракобесом — я знаю только, что это энергичный, властный руководитель. Больница была в плачевном состоянии, когда его назначили заведующим, а теперь ее не узнать. В своем деле он считается традиционалистом, но я не думаю, чтобы какой-нибудь реформатор на его месте все делал бы иначе и лучше, чем он. То, что он прикрывает Вендта, как-то не вписывается в общую картину. Конечно, он, скорее всего, по-разному оценивает своих врачей. Вполне возможно, что Вендт нравится ему больше других. Но если бы этот Вендт, о котором я пока ничего не слышал, действительно так вляпался, как ты говоришь, — то я бы не хотел оказаться в его шкуре.

— А как тебе в своей собственной шкуре?

Филипп, уже успев оприходовать и третий бокал, теперь задумчиво вертел в руке бокал и выглядел далеко не самым счастливым человеком на свете.

— Фюрузан переехала ко мне…

— Просто так взяла и переехала?

Он кисло улыбнулся.

— Как в рекламном ролике банка ипотечного кредитования. Звонок в дверь — и на пороге стоит она, со своими пожитками, в сопровождении какого-то типа. Транспортного агента, который приволок ее вещи в мою квартиру.

Эта новость произвела на меня глубокое впечатление. Сколько я знаю Филиппа, он постоянно клеит каких-то женщин, тащит их в ресторан, а потом в постель, и на этом все кончается. Как он сам любит повторять, с медицинскими сестрами — так же как с медицинскими учреждениями: либо ты быстро выписываешься, либо превращаешься в «безнадежный случай». Так что в отношениях с медсестрами он проявляет особую бдительность. Не в последнюю очередь еще и в связи с заботой о моральном климате в трудовом коллективе. И вдруг Фюрузан, гордая, пышная медсестра-турчанка одним победоносным броском сметает всю его оборону.