Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер Страница 8

Я не ответил. По телевизору помощник прокурора штата давал пресс-конференцию целой толпе журналистов. Он перечислил предъявленные Гарри обвинения: умышленное похищение и двойное умышленное убийство. Гарри официально обвинили в смерти Деборы Купер и Нолы Келлерган. По совокупности преступлений за похищение и оба убийства ему грозила смертная казнь.

Но это было лишь начало падения Гарри. На следующий день всю страну облетели кадры предварительных слушаний по его делу. Все видели, как под прицелом десятков телекамер и в слепящем шквале фотовспышек двое полицейских ввели его, в наручниках, в зал суда. Выглядел он изможденным: мрачный, небритый, всклокоченный, с опухшими глазами и в расстегнутой рубашке. Рядом с ним был Бенджамин Рот, его адвокат. Рота, известного в Конкорде юриста, в прошлом часто консультировавшего Гарри, я немного знал, поскольку несколько раз пересекался с ним в Гусиной бухте.

Благодаря волшебству телевидения вся Америка в прямом эфире следила за этими слушаниями. Гарри утверждал, что не виновен в преступлениях, в которых его обвиняют; судья вынес решение о его предварительном заключении под стражу в мужскую тюрьму штата Нью-Гэмпшир. Но настоящая буря еще не грянула: в тот момент я по простоте душевной еще надеялся на скорое окончание дела, однако через час после окончания слушаний мне позвонил Бенджамин Рот.

— Ваш номер мне дал Гарри, — сказал он. — Он очень просил вам позвонить, он хочет сказать, что невиновен и никого не убивал.

— Я знаю, что он невиновен! — ответил я. — Я в этом не сомневаюсь. Как он?

— Плохо, как вы можете догадаться. Копы на него надавили, он признался, что у него был роман с Нолой тем летом, когда она пропала.

— Про Нолу я был в курсе. Но все остальное?

Рот замялся:

— Он все отрицает. Но…

Он замолчал.

— Но что? — встревожился я.

— Маркус, не скрою, будет трудно. У них туз.

— Что вы хотите сказать, какой такой туз? Говорите же, черт возьми! Я должен знать!

— Это должно остаться между нами. Никто не должен знать.

— Я никому не скажу. Вы можете мне верить.

— Вместе с останками девчонки следователи обнаружили рукопись «Истоков зла».

— Что?

— Что слышали: рукопись этой гребаной книжки была похоронена вместе с ней. Гарри вляпался по уши.

— Он это как-то объяснил?

— Да. Он говорит, что написал эту книгу для нее. Что она вечно рылась в его вещах и иногда брала отдельные листы почитать. Говорит, что за несколько дней до исчезновения унесла всю рукопись.

— Что? — вскричал я. — Он написал эту книжку для нее?

— Да. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы это просочилось. Сами понимаете, какой выйдет скандал, если СМИ узнают, что одна из самых продаваемых книг в Америке за последние полвека — не просто рассказ об истории любви, как все думали, а плод подпольной любовной связи тридцатичетырехлетнего мужика и пятнадцатилетней девочки…

— Как вы думаете, его нельзя выпустить под поручительство?

— Под поручительство? Вы не поняли, насколько все серьезно, Маркус: когда за преступление полагается смертная казнь, под поручительство не выпускают. Гарри грозит смертельный укол. Дней через десять он предстанет перед Большим жюри, которое примет решение о привлечении к ответственности и о рассмотрении дела в суде. Обычно это простая формальность, процесс, безусловно, будет. Через полгода, может, через год.

— А до тех пор?

— Он должен сидеть в тюрьме.

— Но если он невиновен?

— Таков закон. Повторяю: положение очень серьезное. Его обвиняют в убийстве двух человек.

Я рухнул на тахту. Мне надо было поговорить с Гарри.

— Скажите ему, чтобы он мне позвонил! — воззвал я к Роту. — Это очень важно!

— Я оставлю ему сообщение…

— Скажите, что мне обязательно надо с ним поговорить и что я жду его звонка!

Повесив трубку, я тут же достал с книжной полки «Истоки зла» с дарственной надписью учителя на титульном листе:

Маркус у, самому блестящему моему ученику, с самыми дружескими чувствами.

Г. Л. Квеберт, май 1999 г.

Я вновь погрузился в чтение книги, которую не открывал уже много лет. Это был роман о любви, повествование в нем чередовалось с эпистолярными фрагментами; история мужчины и женщины, которые любят друг друга, но не имеют права друг друга любить. Значит, он написал ее для этой загадочной девушки, о которой я пока ничего не знал. Глубокой ночью, дочитав книгу до конца, я надолго задумался о ее названии. И в первый раз спросил себя, что оно значит: почему «Истоки зла»? Какое зло имел в виду Гарри?

* * *

Прошло три дня; результаты анализа ДНК и слепок зубов подтвердили: скелет, найденный в Гусиной бухте, действительно принадлежит Ноле Келлерган. Изучение останков позволило установить, что речь идет о ребенке приблизительно пятнадцати лет; таким образом, смерть Нолы примерно совпадала с моментом ее исчезновения. А главное, трещина в затылочной кости позволяла даже по прошествии более чем тридцати лет с уверенностью утверждать, что жертва умерла как минимум от одного нанесенного ей удара: Нола Келлерган была забита до смерти.

Никаких вестей от Гарри не было. Я пытался связаться с ним через полицию штата, через тюрьму и снова через Рота, но безуспешно. Я ходил кругами по квартире, меня терзали тысячи вопросов, мне не давал покоя его загадочный звонок. В воскресенье вечером я не выдержал: мне ничего не оставалось, как поехать в Нью-Гэмпшир и посмотреть, что там происходит.

Ранним утром в понедельник, 16 июня 2008 года, я запихнул чемоданы в багажник своего «рейнджровера» и выехал из Манхэттена по Франклин-Рузвельт-драйв, идущей вдоль Ист-Ривер. Мимо меня проплывал Нью-Йорк — Бронкс, Гарлем; наконец я свернул на шоссе I-95 и поехал на север. И только когда забрался достаточно далеко в глубь штата Нью-Йорк, чтобы уже никто не смог убедить меня отступиться и благоразумно вернуться домой, предупредил родителей, что еду в Нью-Гэмпшир. Мать заявила, что я сошел с ума:

— Что ты творишь, Марки? Ты собрался защищать этого варвара и преступника?

— Он не преступник, мама. Он мой друг.

— Хорошенькое дело, твои друзья — преступники! Папа тут рядом, он говорит, что ты убегаешь из Нью-Йорка из-за книжных дел.

— Я не убегаю.

— Значит, ты убегаешь из-за женщины?

— Я же сказал: я не убегаю. У меня сейчас нет подружки.

— Когда наконец у тебя будет подружка? Я все думаю об этой Наталье, которую ты к нам приводил в прошлом году. Очень симпатичная шикса. Почему бы тебе ей не позвонить?

— Ты ее терпеть не могла.