Затерявшийся в кольце бульваров - Михаил Климман Страница 8

– Про частное агентство мы все знаем, проходили. Получается, что никто нам помочь не может, отбиваться будем сами. Но все равно спасибо тебе.

– Слушай, вот еще что. Мне звонил Валера из магазина, там у него какой-то клиент хочет купить Маковского, а ты, разгильдяй, как брал два месяца назад фотографию и атрибуцию кому-то показывать, так и не вернул до сих пор. Сколько раз я тебе говорила! Где бумаги эти, помнишь хотя бы?

– Извини, больше не буду… – Дорин почесал кончик носа. Он сам не заметил, что в последнее время у него появилась такая идиотская привычка. – Бумаги, где же бумаги? Фотография у меня в столе в моем кабинете в нижнем ящике, это я точно помню, а вот где квитанция? Посмотри, пожалуйста, если к снимку не прикреплена, значит, в зеленой куртке, во внутреннем кармане должна валяться.

– В кармане валяться, – засмеялась Лена, – даже Сонечка тебя осуждает за такую безалаберность.

Зина, которая не стала дожидаться конца телефонного разговора и давно ушла в дом, сейчас опять появилась на крыльце, направляясь к матери в сарай.

– Извините, так что с библиотекой? – спросил Андрей, засовывая мобильник в карман.

– Я же сказала – продана…

– А что там было-то? – не отставал Дорин.

Зина постояла несколько секунд в задумчивости, затем вернулась в дом и дала ему толстую пачку карточек.

И чего там только не было! Кроме уже известных «Свода законов Российской империи», «Деяний Петра Великого» и «Описания коммерции» Андрей нашел на карточках шеститомный «Театр судоведения», шеститомный же «Словарь Академии Российской», пятитомную татищевскую «Историю Российскую», восемь книг «Театра света», изданные Сергеем Глинкой в 1823 году. Кроме того, там было первое собрание сочинений Карамзина в девяти томах, плюс три дополнительных тома «Словаря достопамятных людей Русской земли» Бантыш-Каменского и еще многое и разное.

Господин Фишерович напрасно надувал щеки и презрительно морщился, несмотря на причудливость задачи, покойный Роман Антонович собрал очень неплохую коллекцию. Многих книг Дорин не знал, некоторые – как, например, собрание сочинений какого-то Готлиба Рабенера в восьми частях или пять томов «Антенского пустынника, сочинения г. Жуи» сегодня явно никого не интересовали.

Но были и такие, которые внушали уважение одним своим описанием. Чего стоили хотя бы шесть выпусков «Галереи гравированных портретов генералов и офицеров, которые мужеством своим споспешествовали успехам российского оружия в течение войны, начавшейся в 1812 году» с шестьюдесятью портретами, гравированными в Лондоне. Или «Новые арабские сказки, состоящие в восьми томах», изданные в городе Смоленске в 1796 году. Любые провинциальные издания восемнадцатого века являются редкостью, это Дорин усвоил хорошо, а тут еще комплект сказок, невероятно популярных – просто с ума можно сойти.

– И за сколько продано? – грустно спросил Андрей.

– Миллион, хоть и деревянных, но все равно, – гордо ответила Зина.

Дорин повернулся, недоуменно пролистнул карточки – их было не меньше полутора сотен.

– Я мог бы заплатить больше, причем значительно.

– И сколько? – насторожилась хозяйка.

Андрей, сам того не зная, уже был отравлен, укушен той змеей, которая в конечном итоге делает человека коллекционером, заставляет забывать обо всем, интересоваться только проблемами своего собирательства. Сейчас вопрос был даже не в незаработанных деньгах, гораздо важнее было заполучить эти книги, рассматривать их, искать информацию в справочниках, придумывать им цену и искать клиента.

Дорин прекрасно понимал, что его предложение Зине с любой точки зрения нельзя было признать этичным. В конце концов, сделка состоялась, и если хочешь купить, договаривайся с новым владельцем. Но остановиться он не мог.

– Три миллиона, например.

Хозяйка охнула и присела прямо на крыльцо, где стояла.

– Господи, – сипло сказала она, – а книги еще здесь.

– Где? – рванулся Андрей.

– В подполе. – Она так и продолжала сидеть.

– Так они же там пропадут, – взвился Дорин.

– У нас там сухо, – отрешенно сказала Зина, – они и завернуты все. Вот почему, значит, они пять свертков увезли.

– Кто – они?

– Мужчина такой видный, и с ним женщина. Они нам пять тысяч долларов задатку оставили, обещали остальное привезти на днях и забрать книги.

– А он не военный? – спросил Андрей, вспомнив грузовик.

Хотя ведь та встреча была совсем на другом шоссе, да и книг в кузове, по словам Печорина, было полно, а не пять свертков.

– Нет, военные с бородой не бывают. – Зина обернулась к Дорину. – Так, может, они нам и доллары фальшивые дали, вы не посмотрите?

– Могу и посмотреть, но вы мне сначала лучше книги покажите.

– Да что на них смотреть, – горестно вздохнула хозяйка, – они уж – чужие. Ладно, пойдемте.

Она провела его в дальнюю комнату, которую он, когда ходил по дому, окрестил «спальней», отодвинула половик от кровати, дернула за кольцо. Андрей поставил ногу на первую ступеньку…

– Погодите минутку, сейчас свет включу…

Дорин спустился уже на несколько ступенек, когда над головой его вспыхнул свет. Подвал действительно оказался совершенно сухим, стены его были бетонными и обшиты сверху досками, книг видно не было.

– А почему, Зин, – громко позвал Дорин, – вы все-таки книги здесь держите? Какая-никакая влажность здесь все равно есть.

– Так это отец, – женщина появилась на лестнице с пачкой долларов.

Дорин галантно подал ей руку, чтобы удобнее было спускаться, но Зина, недоуменно посмотрев на него, а затем на его руку, бочком протиснулась вниз.

– Здесь у него и кабинет был, здесь они и лежали после его смерти, – она протянула Дорину зеленые бумажки, но не отдала в руки, а положила на стол рядом. – Вот деньги, все-таки посмотрите…

– Нормальные доллары, – Андрей потер банкноту рукой, помял ее, посмотрел на свет, потом пролистнул всю пачку, вынул купюру из середины. – Абсолютно нормальные деньги. А книги-то где?

– Вон дверь откройте слева.

Дорин с силой потянул за ручку незамеченной им прежде двери, но она была не заперта, и Андрей чуть не упал, упершись рукой в пол. А когда встал на ноги, увидел множество свертков в разноцветном «веселеньком» целлофане, перетянутом желтым скотчем.