Обнаженная снаружи и изнутри - Картер Браун Страница 8

— Не расслышал... Что случилось?

— Он во мне больше не нуждается, только и всего! Он пожал плечами, допил свой стакан и продолжил:

— Тридцать лет мы с Клэем были партнерами, а на то, чтобы это разрушить, не потребовалось и тридцати секунд.

— У вас не было контракта?

— Контракт?

Он захихикал, очевидно посчитав мой вопрос наивным.

— Мы пожали друг другу руки в тридцать пятом году, это и был наш контракт, уважаемый! Мы оба работали на студии “Стелла”, выпускали, главным образом, вестерны. Я в то время был каскадером, а Клэй из массовок сумел выбиться на эпизодические роли, а потом во время съемок какая-то дура-лошадь свалилась на меня.

Он похлопал себя по искалеченной ноге. — Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло. Научило меня думать. Даже уже тогда я видел — у Клэя имеется хватка. Я не говорю о нем как об актере: в смысле таланта не следует особенно обольщаться на его счет, но он умел себя показать. Чутье, находчивость, присутствие духа, зовите как угодно, но все это у него имелось. Поэтому я стал его менеджером. Ясно, мистер?

— Почему он вас уволил?

Снелл потер ладонью белую щетину на подбородке. Это сопровождалось слабым скребущим звуком.

— Последнее время он страшно нервничал. Его фильм оказался неудачным, вызвал целую бурю споров и критики в управлении. Я уговаривал его разорвать контракт со студией и организовать собственную компанию. Может быть, создать следующий фильм в Европе, изменить стиль, в чем он сейчас страшно нуждается, но на этот раз у него не хватило решимости. Испугался риска. При наличии контракта у него имеется гарантированный доход, ему нужны реальные деньги, а не призрачные химеры, так он мне заявил. Мы с ним долго спорили, чем это кончилось, вы знаете.

Он щелкнул пальцами.

— Меня уволили!

В кабинку вошел официант, я заказал бурбон со льдом для себя и распорядился повторить заказ для Снелла.

— Благодарю.

Его бледно-голубые глаза внимательно посмотрели на меня:

— Но вас ведь интересуют не мои проблемы. Чего вы хотите?

— Вы знаете дочь Клэя, Энджи?

— Да. Славная девочка. Последний раз я видел ее, когда ей было лет восемь-девять. Однажды Соня привезла ее в студию, это случилось в разгар ее бракоразводного процесса с Клэем. Видимо, она рассчитывала, что вид ребенка сделает Клэя более сговорчивым... Так что с ней?

Я рассказал ему все, что знал про Энджи и ее художника, про угрожающую записку, полученную Клэем.

— Если бы дело касалось одного Клэя, я бы подождал, когда это случится, потом собрал бы гостей, чтобы отпраздновать счастливое событие, — заявил он откровенно, — но речь идет о ребенке...

— Не знаете ли вы человека, который настолько ненавидит Клэя, что задумал отомстить ему и добраться до него через дочь? — спросил я.

— Нет, — ответил Снелл не задумываясь. — Нужно находиться там, где Клэй, и у вас сразу появится куча недоброжелателей и завистников. Но это, так сказать, “профессиональные враги”, верно? А тут надо поискать действительного врага в эмоциональном плане...

— Согласен. А вы знаете такого? Принесли выпивку. Он нетерпеливо поднял свой бокал, помолчал.

— Нет, но кое-что я сейчас вспоминаю. Возможно, конечно, случайное совпадение. Два месяца назад Клэй уволил меня, примерно в это же время Энджи ушла из дому, правильно?

— Так!

— До этого целый месяц Клэй где-то пропадал, — задумчиво продолжал Снелл. — Исчез. Никто не знал, где он. А по возвращении не сказал ни слова ни мне, ни кому другому, где был и чем занимался. Но он сильно изменился. Стал часто прикладываться к бутылке, нервный, срывается на крик и скаредничает. Так что, возможно, ответ кроется в событиях этого месяца. Кто знает, не случилось ли тогда чего. То особенного с ним самим или с кем-то еще?

— Возможно, — протянул я, стараясь не показать разочарования. — Скажите, с кем бы еще я мог поговорить?

— Знаете, у Клэя нет особенно близких ему людей, — произнес Снелл уверенно. — И никогда не было. Я работал вместе с ним тридцать лет, однако так и не стал ему настоящим другом. Могу поспорить, что то же самое можно сказать про всех его жен, включая последнюю.

— Ну что ж, спасибо, во всяком случае.

— За что?

Хороший вопрос. Я допил свой стаканчик и оставил Снелла одного в кабинке с его думами и воспоминаниями.

Моя задача оказалась неразрешимой, самое правильное было махнуть на все рукой и забыть. По словам его жены, Клэю необходимо было помочь, но сам он об этом не заикался. Энджи тоже нуждалась в помощи, но она отказалась принять ее от меня. Так что лучше всего просто вычеркнуть этот день как пропавший даром и взяться за дело с определенными проблемами. В данный момент мне требовалось нечто более реальное, что можно было пощупать руками, предпочтительно полногрудая блондинка-красотка.

Вечером часов в восемь раздался телефонный звонок. Я сидел во дворе моего “представительного” дома в Беверли-Хиллз, лениво наблюдая за тем, как постепенно темнело небо над моим так называемым прудом, без которого мои владения не отвечали бы всем тем требованиям, которые к ним предъявляются, и ни о чем не думал. Из-за горизонта еще иногда прорывались отдельные золотые лучи, как последний привет уходящего дня. Откуда-то издалека доносился чарующий голос Пэрл Бэйли, исполняющей “Меланхолическую малютку”.

Вечер был ленивым и беззаботным. Кубики льда в бурбоне уже достаточно подтаяли, чтобы он охладился, не разбавив его слишком сильно. Я подумал: к черту звонок. Сегодня Рик Холман будет молча протестовать против равнодушного богатого окружения, в котором он живет, и пусть телефон надрывается.

И он надрывался.

Самовнушение — кошмарная вещь. Не знаю откуда, но у меня перед глазами возник образ полногрудой блондинки на другом конце провода, облаченной в совершенно прозрачное неглиже и мечтающей услышать всего одно призывное слово от Рика Холмана. Можете не сомневаться, я схватил трубку и призывным шепотом сообщил свое имя.

— Рик! Благодарение Богу, вы на месте! Мужской голос, искаженный до неузнаваемости.

— Кто это?

— Клэй, Клэй Роулинз. Я не знаю, как и сказать об Энджи.

— Что там с Энджи?

— Она — ох, Господи! — У него перехватило горло. — Это ужасно... Ужасно, Рик!

— Говорите яснее, черт вас возьми! — закричал я.

— Энджи умерла, Рик! — прошептал он. — Убита!

* * *

Две полицейские патрульные машины стояли у обочины тротуара, мигалки были включены, их свет придавал жутковатый вид лицам небольшой толпы, сбившейся в кучку возле дома. Я с трудом пробился сквозь них, чтобы подойти к полицейскому в форме, стоящему перед дверью с таким неприступным видом, словно он собирался отпугивать кладбищенских вампиров.