Секреты Лос-Анджелеса - Джеймс Эллрой Страница 8

Вечеринка в самом разгаре: участок набит битком.

Бесплатный бар: скотч, бурбон, ром, принесенный Джеком Винсеннсом Мусорщиком. Дик Стенсленд сочинил яичный коктейль под названием «Старая ворона». Кто-то поставил на патефон непристойные рождественские песенки: Санта со своим оленем такое там вытворяют – не перескажешь. В дежурке яблоку некуда упасть, и все идут и идут патрульные с ночной смены, утомленные отловом бродяг и жаждущие выпивки.

Бад оглядел толпу. Фред Турентайн бросает стрелки В портреты разыскиваемых, Майк Крагман и Уолт Дьюкширер играют в «назови нефа» – на пари в четвертак угадывают имена цветных заключенных на снимках из полицейской картотеки. Джек Винсеннс потягивает содовую, лейтенант Фрилинг вырубился, уронив голову на стол. Эд Эксли пытался утихомирить сослуживцев, а когда ничего не вышло, скрылся у себя в кабинетике – регистрирует там арестованных, раскладывает по папкам рапорты о задержаниях.

Пьяны почти все, а кто не пьян, тот усиленно над этим работает.

И почти все говорят о Браунелле и Хеленовски – двоих патрульных, что сегодня попали в неотложку, о задержанных нападавших и о тех двоих, которые по-прежнему в бегах.

Бад стоял у окна. Обрывки слухов метались по комнате, обрастая живописными подробностями: Браунеллу разорвали губу до носа, Хеленовски один из нападавших откусил ухо. А Дик Стенсленд взял ствол и отправился на улицу мексикашек отстреливать. Этому Бад готов был поверить: сам видел, как Стенс прется к автостоянке с помповым наперевес.

Голоса становились громче. Бад вышел на стоянку, прислонился к патрульной машине.

За окном моросило. У дверей тюремного отсека потасовка – Дик Стенсленд впихивает внутрь двоих. Слышны крики. У Стенсленда скоро двадцать лет выслуги, думает Бад. Эх, напарник… Из дежурки Фрэнк Доуэрти слезливым тенорком затягивает «Серебряные колокольчики».

Бад отошел подальше: музыка напомнила о матери. Закурил – не помогло.

Он не смог ее защитить. А ведь ему было уже шестнадцать. Старик пришел домой. Только тронь ее еще раз, сказал Бад, – убью. А потом лег спать – и очнулся скованный по рукам и ногам, притянутый наручниками к кровати. У него на глазах старик забил мать до смерти монтировкой. И ушел. А Бад остался в пустой комнате рядом с трупом. Он кричал, пока не сорвал голос. Неделю он провел там – без воды, в бреду, глядя, как разлагается его мертвая мать. Его нашел школьный инспектор, отлавливавший прогульщиков, а старика – люди из ведомства шерифа Лос-Анджелеса. Потом суд, адвокат, просьба об изменении квалификации – с убийства первой степени на вторую. Пожизненное. Через двенадцать лет старик вышел на поруки. Тогда сын – Венделл Уайт из полицейского управления Лос-Анджелеса – решил его убить.

Но старик исчез.

Сбежал из-под надзора и ни разу не появился ни в одном из привычных мест. Бад не оставлял поиски. Шел на женский крик. Малейший шум – и он был тут как тут. Однажды вломился в дом, где хозяйка обожгла руку у плиты. Другой раз спугнул семейную парочку, занимавшуюся любовью.

Старик как сквозь землю провалился.

Бад поступил в Бюро расследований, стал напарником Дика Стенса. Дик и научил его всем ходам-выходам. А выслушав его историю, сказал: найти его ты не можешь, зато можешь сравнять счет. Прижми к ногтю пару-тройку уродов, которые колотят жен, – глядишь, и кошмарам твоим конец настанет. Скоро и случай представился: в руки Баду попал дебошир, любитель семейно-бытового рукоприкладства, уже три раза отсидевший по уголовке. По дороге в участок Бад остановил машину и предложил драчуну для разнообразия помахаться с мужчиной. Без наручников, голыми руками, один на один. Победит – свободен. Дебошир согласился. Бад сломал ему нос, челюсть, ударом ноги разорвал селезенку. Дик оказался прав: кошмары прекратились.

В полиции Бада начали уважать – и побаиваться.

Он поддерживал свою репутацию. Не забывал о старых клиентах: если адвокат помогал им выпутаться – звонил им домой, если их выпускали на поруки – навещал: Добро пожаловать домой, ребята, еще раз попробуете распустить руки – я с вами иначе поговорю. Порой спасенные жертвы пытались его отблагодарить. Бад не поддавался и находил себе женщин в других местах. Он вел список процессов и отпусков на поруки, посылал своим «подопечным» открытки в тюрьму и стойко выносил дисциплинарные взыскания из-за жалоб на чрезмерное насилие при исполнении законной процедуры. Дик Стенс сделал из Бада хорошего сыщика. Скоро их роли переменились: теперь уже Бад, как нянька, присматривал за своим учителем, следил, чтобы тот не напивался на дежурстве, придерживал, когда Стенсу приходила охота открыть пальбу без серьезных оснований. Бад был постоянно начеку: Стенс съезжал с катушек – раскручивал владельцев баров на бесплатную выпивку, за взятки отпускал грабителей…

Балу показалось, что патефонный певец в дежурке странно зафальшивил, но сразу понял, что музыка тут ни при чем. Из кутузки послышались громкие голоса. Нет, не голоса – хриплые вопли.

Они все усиливались. Беспорядочный говор в коридоре, торопливый топот ног – похоже, вечеринка перемещается из дежурки в обезьянник. Догадка: пьяный Стенс сорвался с цепи. И прочие, подогретые спиртным и злостью за товарищей, сейчас к нему присоединятся. Бад рванулся из своего укрытия, распахнул дверь.

Проход между камерами битком набит. Несколько решетчатых дверей распахнуто. Арестованные жмутся к стенам. Стиснутый в толпе, надрывается Эд Эксли, пытается навести порядок – никто его не слушает. На полу Бад заметил скомканный список задержанных. Шестеро отмечены галочками: Санчес, Динардо; Карбигаль, Хуан; Гарсия, Эзекиель; Часко, Рейес; Райе, Деннис; Валупек, Клинтон. Те, что напали на патрульных.

Алкаши в «аквариуме» криками подливают масла в огонь.

Стенс вламывается в камеру номер четыре. На руке у него – кастет.

Вилли Тристано притиснул Эксли к стене, Крам Крамли сдернул у него с пояса ключи.

Копы переходят из камеры в камеру. Элмер Ленц широко улыбается – одежда в крови. Джек Винсеннс дежурит у кабинета командира бригады – лейтенант Фрилинг храпит, раскинувшись на столе.

Бад бросился вперед.