После дождичка в четверг - Мэтт Рубинштейн Страница 8

Джек повстречал Бет три года назад в библиотеке, где она работала до сих пор. Обыкновенная библиотека в центре города. Он писал субтитры к колумбийскому фильму и наткнулся на цитату. Нужно было найти первоисточник, чтобы восстановить строчку, тогда фильм обрел бы верное звучание.

Бет никак не походила на библиотекаря — с длинными темными волосами, великолепной кожей, в своей футболке она выглядела так, будто забрела сюда случайно. Джек прокашлялся и занервничал.

— Я ищу книгу «Любовь во время холеры».

— Полагаю, что сумею вам помочь, — ответила она.

Джек смотрел на нее и улыбался. Ухаживание было оригинальным: он переводил для нее стихи, а она подыскивала ему все новых авторов. Когда они смотрели иностранные фильмы, он объяснял ей неприличные шутки, которые опускались в субтитрах. Бет брала его с собой на лекции и позволяла листать редкие книги. Они чувствовали себя романтичными очкариками, самыми счастливыми в мире.

— Качество и характер перевода напрямую зависят от личности переводчика, его восприятия мира.

Они лежали в постели — впервые после нескольких часов, потраченных на раздевание.

— Как это?

— Чем красивее — тем недостовернее.

Джек улыбнулся и пальцем вывел что-то на ее коже.

— Как говорится, traduttore traditore.

— По-итальянски?

— Да. «Переводчик — предатель».

— Отлично. То, что звучит почти одинаково на двух языках, просто не может быть неправдой.

— Точно. Посмотри хотя бы на нас.

Это было неправдой. Но не существовало таких шуток и каламбуров, которые помогли бы выразить то, что он на самом деле чувствовал — даже тогда.

Джек вспомнил начало их романа, когда принес манускрипт в отдел библиографических редкостей — прохладную комнату без окон в недрах библиотеки. Ее тишина оглушала — казалось, говорить здесь можно только шепотом и ходить на цыпочках. Он ощутил нечто вроде благоговейного страха, когда принялся изучать фолианты, скрупулезно переписанные монахами, и первые печатные книги. Разные пергаменты, бумага всех видов и степеней белизны.

Здесь было множество книг по лингвистике на разных языках. Джек перерисовывал алфавитные системы до тех пор, пока у него не кончился блокнот: клинопись, иероглифы и математическое письмо древних греков; квадратное и еврейское письмо; огамическое письмо, идеальное для вырезания на дереве; язык ория — слоговое письмо для пальмовых листьев. Джек видел протохананеянские и раннефиникийские надписи, скопированные с табличек. Восточноевропейские алфавиты, возникшие на основе глаголицы и кириллицы, демонстрировали огромное количество способов написать о дождичке в четверг.

Бет возвращала книги на полки и помогала читателям разобраться с десятеричной системой. Время от времени она останавливалась, чтобы взглянуть, как дела у Джека, и каждый раз, глубоко погруженный в работу, он вздрагивал. Осторожно переворачивая страницы старинных фолиантов, он сравнивал литеры из манускрипта с буквами в древних книгах. Готический «отал», греческая «фи», древнееврейские «каф» и «шет». До него доносились отголоски арабского и самарийского, берберского и финикийского. И хотя алфавиты очень отличались друг от друга, было и нечто такое, что их объединяло, в то время как его находка казалась родственной всем системам сразу, пусть и весьма отдаленно. Бет поняла, что он озадачен своими открытиями.

— Ты что-нибудь нашел?

Джек покачал головой:

— Завтра покажу это Торну. Он лучше меня разбирается в таких штуках.

Бет неуверенно взглянула на него:

— Во всяком случае, держи это подальше от мамы.

— Ты пригласила Джуди?

— Я подумала, что так будет лучше для нее. Питер сказал, место есть.

— Да, конечно. Все будет замечательно.

Бет кивнула и покатила тележку с книгами дальше. На мгновение он забыл, чей это манускрипт. Интересно, каким образом Фрэнк умудрился извлекать какой-то смысл из языка, который, судя по всему, никому не известен? Фрэнк был невероятно образованным человеком, но, насколько знал Джек, его лингвистические интересы ограничивались ивритом и греческим — и, возможно, арамейским (поскольку это имело отношение к Библии), — а манускрипт не был написан ни на одном из этих языков.

Но даже непереведенный, он мог поколебать веру священника. Загадочные иллюстрации, буквы, напоминающие червей, — можно было сойти с ума от одного взгляда на все это. Возможно, Фрэнк, подобно переводчикам Библии, молил ниспослать ему понимание? Вполне вероятно, что эта таинственная, непонятная книга и подорвала его силы. Коснувшись пергамента кончиками пальцев, Джек вдруг ощутил легкое покалывание и с ужасом подумал, что и с ним может произойти нечто подобное.

После затяжных дождей вода в гавани значительно поднялась — осень вступала в свои права. Над бухтой плавали низкие облака, и городские огни в этот субботний вечер казались алыми, белыми и голубыми пятнами. Десятки катеров и яхт курсировали среди буйков и мостиков — народ устраивал прощальные вечеринки, мальчишники, корпоративные празднества…