Кот на грани - Ширли Руссо Мерфи Страница 8

Дульси была изящной рыже-коричневой киской, извилистые шоколадные полосы на ее шкурке перемежались с полосками цвета нежного персика; эти два оттенка сливались в роскошный рисунок, напоминавший роспись по шелку. Светлую мордашку и ушки тоже подцвечивал легкий персиковый тон, мягкий животик и лапки были желтовато-рыжими. Она была восхитительна, маленькая красавица в затейливо расписанной шубке.

А еще она была игривой, как девчонка. Шаловливая улыбка приподнимала уголки ее розового ротика, при этом белые усы задирались вверх, как сигнальные флажки. Ее ярко-зеленые глаза светились таким умом, что бродившие по городку туристы частенько останавливались полюбоваться на удивительную кошку; их привлекали грациозная посадка ее головы и испытующий пристальный взгляд.

Дульси принадлежала – насколько вообще кошка может принадлежать – Вильме Гетц, одинокой старой деве. Прежде та была инспектором по надзору за условно осужденными, а после отставки пошла работать в городскую библиотеку Молена-Пойнт. Вильму всегда поражали воровские наклонности Дульси. Иногда, проснувшись пораньше, чтобы прогуляться вдоль скалистого берега или по пляжу, Вильма, стоя у окна и прихлебывая кофе, видела, как Дульси пересекает двор, таща за собой розовый лифчик или черную кружевную ночнушку. Киска со всей решительностью волокла вещичку по влажным от росы цветам. Через мгновение Дульси со своей добычей уже пролезала сквозь кошачью дверку.

В кухне она роняла свое приобретение, терлась о вещицу носом и с довольным видом улыбалась Вильме.

Ну и как, скажите, можно было ее ругать?

Обычно Вильме, извлекшей очередной галстук или верх от купальника-бикини либо из-под тахты, либо из-под ванны на уродливых ножках, удавалось вернуть похищенное владельцам. К Дульси старая дева относилась гораздо снисходительнее, чем прежде к своим подопечным. Никому и никогда из условно осужденных или освобожденных под подписку не прощалась кража.

Вильма Гетц была высокой худощавой женщиной, длинные седые волосы она собирала на затылке в хвост. Ее коллекция серебряных и золотых заколок для волос вызывала живейший интерес Дульси; шкатулка с украшениями была для кошки предметом страстного и восторженного изучения. Вильма проработала в службе федерального надзора до пятидесяти пяти лет, а потом ей пришлось уйти в отставку – работа была слишком рискованной. Среди своих «клиентов» она слыла теткой упертой, с которой лучше было не связываться.

Теперь, когда Вильма вела более спокойную жизнь, без подопечных, требующих постоянного присмотра, она могла вволю потакать своим сентиментальным наклонностям. Могла быть гораздо более терпимой и снисходительной к объекту своей единственной опекунской обязанности, к своей ненаглядной маленькой кошке-воришке.

И у кого бы повернулся язык ругать невинную киску за ее порочные замашки? Дульси была так взволнована, так увлечена каждым своим новым приобретением, с таким удовольствием терлась о него и каталась по мягкой и яркой ткани! Что ж тут плохого? У нее никогда не было дурного умысла – причиной всех ее краж было чистое наслаждение похищенным предметом.

На заднем крыльце Вильма держала большой деревянный ящик, куда и складывала принесенные Дульси трофеи, так что соседи в любое время могли их забрать. Крыльцо Вильмы было известно в округе как склад всевозможных вещичек «кошачьего» размера.

Крутой склон холма поднимался сразу за домом Вильмы, поэтому коттедж был построен так, что и черный ход, и парадное крыльцо выходили на улицу. Добраться до заветного ящика было несложно; нужно было только пересечь южную сторону двора по петляющей каменной дорожке, шагнуть под широкий навес, и вот вы уже у сундука с кошкиными сокровищами.

Дульси любила этот ящик. Ей нравилось свернуться клубочком среди шелка и атласа, иногда попадалась и бархатная вещица. Здесь, развалившись среди всей этой незаконно добытой роскоши, она могла обозревать окрестности, видеть все, что происходит вокруг: собачьи драки, играющих с мячом детей, всех людей, приходящих в ее мир и уходящих из него. Казалось, она не возражала, когда соседи заглядывали, чтобы покопаться в ее имуществе. Дульси довольно мурлыкала, пока соседка старательно перебирала похищенные свитеры и ночные рубашки; обычно ей доставалась изрядная порция ласки и почесывания за ушами, прежде чем дама уходила, забрав свое сокровище. А вскоре кошка приносила какой-нибудь новый предмет взамен отобранного.

Дульси знала способ пробраться в любой из соседних домов. Она могла когтями открыть окно или раздвижную заднюю дверь; могла, подпрыгнув, ухватиться за ручку двери и повернуть ее. Молена-Пойнт – спокойное, хорошо охраняемое полицией место, поэтому в дневное время коттеджи часто оставались незапертыми.

Как только Дульси удавалось проникнуть в выбранный дом, она прямиком направлялась в спальню. Здесь она могла прихватить симпатичную кофточку, висящую на стуле, мягкий шлепанец или пинетку – что угодно могло увлечь ее. Она была способна аккуратно стянуть нежной лапкой с лески в ванной шелковый чулок, вывешенный сушиться, осторожно унести его домой и спрятать под кроватью, а потом лежать там и мурлыкать, зарывшись в шелковую дымку. У одной из юных соседок были черные атласные домашние шлепанцы, — к ним Дульси питала особое пристрастие. Кошка уносила их, а Вильма возвращала хозяйке, и хотя этих возвратов было никак не меньше дюжины, на гладкой ткани не осталось ни единой отметины от кошачьих зубов. Однажды Дульси забралась в дом к Джеймисонам во время обеда и стянула льняную салфетку с коленок пятилетней Джулии; кошка летела из дома, размахивая салфеткой, как флагом, а пятеро детей Джеймисонов, вопя от восторга, гнались за ней.

Украв розовый кашемировый свитерок, который десятилетняя Нэнси Коулман купила на старательно сэкономленные карманные деньги, Дульси и не догадывалась, какие страдания доставила девочке. Дульси была кошкой и не имела ни малейшего представления о финансовой стороне жизни.

Впрочем, в глубине души она чувствовала, что брать чужое нехорошо. Каждый котенок быстро уясняет, что такое территория, получив хорошую трепку от старших и более сильных сородичей. Чужую территорию нужно уважать. И Дульси знала, что вещи – это тоже территория, но все равно воровала – с тем же проказливым восторгом, с которым она влезла бы и в чужую постель.

Кража была игрой. Дульси воровала, улыбаясь во весь свой розовый ротик, ее зеленые глаза сияли, а полосатый хвост подрагивал от удовольствия. Однажды она притащила домой фирменную, украшенную дорогим шитьем пижамку.

Вильма вернула ее. Пижамка была влажной по краям – Дульси долго ее облизывала.

В другой раз кошка стащила вязаную куклу в красных леггинсах. У нее до сих пор хранилась эта кукла – Дульси спрятала ее в темном углу кладовки. Она любила мурлыкать, обняв куклу лапами.

Дульси лихо запрыгивала в окно автомобиля, если обнаруживала там предмет, достойный ее внимания. А привлечь ее могло что угодно: аудиокассета, детская погремушка, автомобильные перчатки. Она делала это так незаметно, что соседи редко видели сам момент кражи. Хотя Вильма, любившая вставать рано, иногда наблюдала, как кошка тащит через росистую лужайку очередную находку – например, серебряную ложечку, забытую после пикника на складном столике в саду.