Убийство на родео - Рекс Стаут Страница 8

Через сорок минут я спустился двумя этажами ниже, вошел в кухню, пожелал Фрицу доброго утра, взял из холодильника свой апельсиновый сок и сел за столик, где на подставке лежал мой экземпляр «Ньюс». Фриц, который знаком с моим утренним туманом не хуже меня и никогда не пытается говорить сквозь него, перевернул колбасу и разжег огонь под сковородкой для лепешек.

Убийство Вейда Эйслера с помощью лассо, происшедшее в доме Лили Роуэн, занимало первую страницу даже такой газеты, как «Ньюс». Однако там не было никаких новостей для меня, ничего такого, о чем бы я не знал. Вчера я провел пять часов на месте преступления в окружении персонала из Бюро по расследованию убийств, затем три часа в окружной прокуратуре и еще три часа в квартире Лили – по ее просьбе.

Кэл Бэрроу находился под арестом как важный свидетель. Окружной прокурор не мог сказать, будет ли тот освобожден к началу соревнований по родео, которые должны были состояться во вторник вечером.

Арчи Гудвин заявил репортеру «Таймса», что он находился в доме не как детектив – его и Ниро Вульфа пригласили в гости. Вейд Эйслер, холостяк, был хорошо известной фигурой в спортивных и театральных кругах. Полиция не знала мотива убийства или же не желала допытываться. «Таймс» не распространялся о том, что у Вейда Эйслера была хроническая и обширная склонность к молодым женщинам, но бульварные газеты, наверняка, скажут об этом… И так далее.

Я намазывал мед на третью лепешку, когда раздался шум останавливающегося лифта, а затем характерные звуки шагов Вульфа, перемещающиеся в холле от лифта к кабинету.

Фриц, наверняка, рассказал ему о моей записке, когда относил поднос с завтраком наверх. Так что у Вульфа вряд ли могла быть уверенность, что он застанет меня там. Я решил, что у меня есть время на лепешку и мед, и я налил себе еще кофе.

Но мне не суждено было допить его. Когда я сделал глоток, раздался звонок в дверь. Мне пришлось встать и выйти в дверь.

Холл на первом этаже старинного каменного особняка был длинным и широким, с вешалкой для одежды, лифтом, лестницей, дверью в столовую – с одной стороны, дверями в приемную и кабинет – с другой и кухней между ними. Сквозь стекло входной двери, прозрачное с одной стороны, я увидел слишком хорошо знакомую мне толстую фигуру и большую розовую физиономию.

Я подошел к двери в кабинет – она была открыта – и сказал:

– Доброе утро, Кремер.

Вульф, сидевший за письменным столом в своем огромном кресле, хмуро взглянул на меня:

– Доброе утро. Я же сказал ему по телефону вчера вечером, что у меня нет для него информации.

После двух чашек кофе мой туман рассеялся, и я ответил:

– Тогда я посоветую ему позвонить в другую дверь.

– Нет, – он сжал губы, – к черту! Это лишь убедит его в том, что я что-то скрываю. Пусть войдет.

Я вернулся к входной двери, открыл ее и осведомился:

– Бог мой! Вы даже не спали?

Мне никогда не удается видеть инспектора Кремера в его лучшей форме, которая позволяет ему двадцать лет держать в подчинении Бюро по расследованию убийств. Я объясняю это тем, что когда я вижу его, то нахожусь рядом с ним, а это сразу его принижает. Ведь я заставляю его думать о Ниро Вульфе, а думать о нем – слишком для Кремера. Когда он видит нас вместе, то лицо его краснеет, а голос хрипнет, как произошло и тем утром. Он уселся в красное кожаное кресло у стола Вульфа и, положив локти на его ручки и наклонившись вперед, словно бодливый бык, сразу же выложил:

– Я приехал задать вам один вопрос: почему вы вчера были там? По телефону вы сказали мне, что отправились есть куропаток. Гудвин заявил мне то же самое. То же значится и в подписанном заявлении. Ерунда! Вы могли бы приказать принести куропаток сюда, и Фриц приготовил бы их.

Вульф хмыкнул.

– Когда вас приглашают к завтраку пробовать редкую птицу, то вы или принимаете приглашение, или отклоняете его. Вы не просите, чтобы птицу принесли к вам. Если только вы – не король.

– Коим вы себя и считаете! Вы же и названы в честь одного из них.

– О нет – Ниро Клавдий Цезарь был не королем, а императором, и назван я был не в его честь. Мне дали имя в честь горы.

– Которой вы и являетесь! Я все же хочу знать: почему вы были там? Вы никогда не покидаете своего дома по делам, так что суть тут не в клиенте. Вы пошли, потому что Гудвин вас попросил? Почему вы сели за стол рядом с Вейдом Эйслером? Почему Гудвин имел частную беседу с одним из гостей – Кэлом Бэрроу, – перед тем как отвезти вас домой? Почему Бэрроу пошел в кладовую, и почему он позвал Гудвина, когда нашел тело? Почему Гудвин ждал двадцать минут, прежде чем рассказать мисс Роуэн!

Вульф откинулся назад с полузакрытыми глазами. Он был терпелив.

– Мистер Гудвин всю ночь находился в вашем распоряжении. Разве он не ответил на все ваши вопросы?

Кремер фыркнул.

– Ответил – он знает, как отвечать! Я не говорю, что он или вы ожидали, что Эйслер умрет. Я не утверждаю, что вам известно, кто это сделал и почему. Я полагаю, что была какая-то причина для беспокойства, и мисс Роуэн знала об этом. Вот почему Гудвин заставил вас пойти. Вчера вечером вы сказали мне, что ничего ни о ком из них не знаете, что знакомы только с мисс Роуэн, но и ее знаете поверхностно.

– Мистер Кремер! – Глаза Вульфа открылись. – Я лгу только с целью выгоды, а просто так – никогда.

Я сидел за своим письменным столом, расположенным под прямым углом к столу Вульфа.

– Простите, – вмешался я, и Кремер повернулся ко мне, – хотелось бы понять, если я смогу, в отношении мисс Роуэн. За последнюю неделю я дважды находился за кулисами ковбойских соревнований, но едва ли слышал или видел что-нибудь, что приоткрывало бы завесу. Вы, как я знаю, задержали Кэла Бэрроу, он что – обвиняется?

– Нет, он важный свидетель: веревка принадлежала ему, и он нашел тело.

– Это не мое дело, – проворчал Вульф, – но было бы более оправданным задержать всех остальных.

– У нас не ваши мозги! – огрызнулся Кремер. – Гудвин, что вы видели или слышали за кулисами состязаний?

– Может быть, я и вспомнил бы что-то, если бы побольше знал по существу дела. Мне известно, что Эйслера там не было, когда я вернулся к четырем часам. Но я не знаю, кто и когда видел его последним.

– Там не было никого, кроме тех, кто присутствовал за ленчем? – спросил Кремер.

– Нет. Мне известно, – продолжал я свою линию, – что он был еще там, когда мисс Роуэн вышла в кухню, чтобы распорядиться насчет кофе. Это было в три двадцать…

– Да, – снова прервал меня инспектор, – через десять минут после вашего ухода, насколько нам удалось выяснить. Никто не помнит, чтобы видели его после этого, и никто не обратил внимания, как он ушел с террасы, – так они говорят. Эйслер встал из-за стола после ленча без пяти три. Он выпил чашку кофе в три двадцать. Ни один из новых гостей не пришел до трех сорока пяти. Итак, есть трое ковбоев: Харви Грив, Кэл Бэрроу и Мэл Фокс. Трое девушек-ковбоев: Анна Кассадо, Нэн Кармин и Лаура Джей. Есть Роджер Даннинг и его жена. Вас с Вульфом там не было. Была еще мисс Роуэн, но если вы и видели что-нибудь, что указывало бы на нее, то все равно бы не вспомнили. Где она была во время состязаний? С вами?