Отель на краю ночи - Евгения Грановская Страница 8

Виталий Евгеньевич Балога достал из кармана платок и вытер костлявый, потный лоб. Затем сжал под мышкой кейс и огляделся в поисках стоянки такси. В лице и во взгляде Балоги было что-то птичье — быстрое, тревожное, нервное, готовое вспорхнуть в любую секунду. Волосы у Виталия Евгеньевича были песочного цвета, а глаза — почти бесцветные.

В кармане у Балоги зазвонил телефон. Прежде чем нажать на кнопку связи, он с опаской посмотрел на дисплей и лишь после этого включил связь и поднес телефон к уху.

— Да, — буркнул он в трубку. — Да, уже на вокзале. Когда ты за мной приедешь?.. Нет, так не пойдет. Ты обещал забрать меня сегодня вечером… Успокоиться? Какое к черту спокойствие! Я чувствую, что по моим следам уже отправили «гончих»… Нет, это не мои фантазии, это интуиция… Хорошо. Но это крайний срок. Не подведи меня.

Балога убрал телефон в карман, крепче сжал кейс под мышкой и зашагал к стоянке такси, время от времени пугливо и быстро оглядываясь по сторонам.

Такси он нашел уже через пять минут. Шофер заломил заоблачную цену, но Виталий Евгеньевич не стал торговаться.

На предложение положить кейс в багажник Балога ответил категорическим отказом. При этом в выцветших глазах его мелькнуло странное выражение — смесь тревоги, подозрительности и страха.

«Какого черта ему понадобился мой кейс? — мучительно подумал Балога. — Может, взять другую машину?»

Но Виталий Евгеньевич тут же отмел от себя эту мысль как вздорную. Если быть таким подозрительным, то а) никаких нервов не хватит, б) никуда и не выберешься с вокзала. А вокзал, буквально напичканный подозрительными личностями, пугал Балогу куда больше, чем румяный таксист.

Все эти соображения промелькнули в голове Виталия Евгеньевича за какую-то долю секунды.

— Долго ехать? — осведомился он сипловатым, нервным голосом.

— Около часа, — ответил тот, усаживаясь за руль.

В водительское окошко всунулась мужская голова:

— До отеля «Медуза» не захватите?

Незнакомый мужской голос заставил Виталия Евгеньевича вздрогнуть.

— Нет-нет! — проговорил он и машинально прижал к груди кейс. — Мы уже уезжаем!

Таксист удивленно посмотрел на него в зеркальце заднего обзора.

— Приятель, так ведь мы как раз туда и едем. Почему бы не подбросить парня?

Осознав свою ошибку, Балога кисло улыбнулся.

— Пусть садится, — сказал он. — Нет проблем.

— Другой разговор, — улыбнулся таксист. — Эй, забирайся!

Дверца открылась, и долговязый, худощавый мужчина уселся на сиденье рядом с Балогой.

— Сколько возьмешь? — осведомился он у водителя.

— Договоримся, — весело ответил таксист и тронул машину с места.

* * *

Машина вывернула с вокзальной площади и резво покатила по городу.

Балога нервно облизнул губы и взглянул на попутчика.

— Значит, вы тоже в «Медузу»?

— Угу, — ответил тот и сунул в рот сигарету.

— Отдыхать?

— Точно.

Блеклые, тревожные глазки Балоги пробуравили лицо попутчика. На вид тому было около тридцати пяти — тридцати семи лет. Долговяз и худощав. Короткая стрижка, гладко выбритые щеки. Одет в темно-синюю рубашку, темный шерстяной пиджак и потертые джинсы. На смуглом запястье мужчины поблескивали часы «Омега», которые Балога с ходу оценил не меньше чем в пятьсот баксов.

«Похож на менеджера среднего звена», — подумал Виталий Евгеньевич и немного расслабился.

Ближайшие двадцать минут они не разговаривали. Даже таксист попался молчаливый, что совершенно устраивало Балогу.

Когда выехали из города и машин на трассе осталось совсем немного, Виталий Евгеньевич окончательно успокоился. Откашлявшись, он решил первым завязать разговор.

— Говорят, в этих местах случаются обвалы, — сказал Балога. — Я слышал, в прошлом году завалило автобус с туристами.

— В позапрошлом, — не оборачиваясь, поправил шофер. — Слава богу, тогда никто не погиб, только машину чуток помяло. И было это в восьми километрах отсюда. Здесь порода крепче.

— Ясно. — Балога еще немного помолчал, затем повернулся к попутчику и сказал: — Меня зовут Виталий Евгеньевич. А вас?

— Егор Коренев, — представился попутчик. — Можно просто Егор.

— Очень приятно, — улыбнулся Балога. Он посмотрел в окно на проносящиеся мимо кипарисы и вздохнул. — Не выношу жару. Я, видите ли, сердечник. Поэтому езжу к морю только в несезон. А вас что погнало к морю осенью?

— Лето выдалось хлопотным, — ответил Коренев. — Не успел отдохнуть.

— Бывает, — кивнул Балога.

Балога посмотрел на руки Коренева и снова заволновался. Слишком уж сильными выглядели они, слишком мускулистой казалась загорелая шея попутчика, слишком твердым — взгляд его серых глаз.

«О нет, он совсем не менеджер», — тревожно подумал Балога, искоса посматривая на попутчика и еще крепче прижимая к груди кейс.

— Прошу прощения, — снова заговорил Виталий Евгеньевич. — А вы не бухгалтером работаете? Мне кажется, я видел вас на одной из конференций.

Долговязый усмехнулся и покачал головой:

— Нет, я не бухгалтер. Хотя деньги считать люблю.

Внезапно Балога все понял. Прямой взгляд, четкие движения, отменная выправка — его попутчик был из военных. Как пить дать.

— Егор, а вы, случайно, не военный? — уточнил Виталий Евгеньевич.

— Уже нет, — ответил попутчик. — Два года назад демобилизовался.

«Вот оно что, — с облегчением подумал Балога. — Ну, слава тебе господи, а то я уже чего только не передумал. Военный! Это все объясняет».

— Два года — это немного, — с улыбкой сказал Виталий Евгеньевич. — Служба, наверное, до сих пор по ночам снится?

Коренев пожал плечами:

— Да нет. Я сплю очень крепко и снов не вижу.

— Везет вам. Я вот — плохо. Засыпаю и вижу исключительно кошмары.

Виталий Евгеньевич хихикнул. Коренев вежливо улыбнулся.

— Никогда не понимал военных, — снова заговорил Балога. — Сам-то я человек сугубо штатский. Даже в армии не служил. Могу я узнать, кем сейчас работаете?

— В службе безопасности одной фирмы. А вы?

— А я бухгалтер. Простой бухгалтер. Человек самой прозаической профессии. Слушайте, Егор, мне кажется, мы с вами подружимся. Я вообще не очень легко схожусь с людьми, но с вами… Вы, случайно, в шахматы не играете?

— Играю иногда, — ответил Коренев.

— Я тоже. Может, перейдем на «ты»?

— Давай, — кивнул Коренев.

«Ну, пошло дело», — с облегчением подумал Балога. А вслух сказал: