Налейте бокалы, раздайте патроны! - Сергей Зверев Страница 8

Офицеры расхохотались. Разговор их происходил в офицерском собрании, о котором стоило бы сказать несколько слов.

Жизнь полка всегда была заполнена ежедневными учениями, где оттачивалось воинское мастерство. А вечером в помещении офицерского собрания царили радость и веселье. Поступая после окончания училища в полк, молодые корнеты автоматически становились членами полкового офицерского собрания. Эти два слова очень многое значили для юноши, еще не знавшего свет и начинающего по-настоящему входить в жизнь со всеми ее радостями и горестями. Входя впервые в него, он входил в новую семью. Воспитание начиналось сначала, и то, что еще не привилось в училище, молодой офицер впитывал в себя в стенах своего собрания. Здесь молодой офицер воспитывался в верности Родине и обожании своего родного полка.

Полковые офицерские собрания в гвардии были заведены в царствование Александра II. До этого времени офицеры могли собираться лишь на частных квартирах. Собрание играло важнейшую роль в повседневной жизни офицера, сплачивая данную часть, обеспечивая проведение досуга. Семьи офицеров полка, особенно стоящего в небольшом городке, были знакомы друг с другом, и собрание являлось естественным и удобным местом их встреч, избавляя от необходимости устраивать слишком частые домашние приемы и званые обеды, которые и так были в обычае. Общение в собрании облегчало и проблему знакомств — многие офицеры женились на дочерях и сестрах своих сослуживцев. Полковой командир, как единственное лицо, целиком отвечающее за свою часть, являлся естественным руководителем собрания. В его деятельности обязаны были участвовать все офицеры части, внося на его содержание небольшие взносы. Здесь периодически, обычно еженедельно, устраивались балы с привлечением полкового оркестра, вечера и другие мероприятия. По праздникам или иным поводам давались балы и званые обеды командиром полка. Возможности культурных развлечений были в провинции часто ограниченны, но это в некоторой степени компенсировалось распространенностью в самих офицерских семьях различного рода музыкальных вечеров, любительских спектаклей…

Война изменила многое, но офицерские собрания даже и на войне оставались главным местом встреч, своеобразным военным клубом.

Именно здесь Голицын высказал предложение, суть которого сводилась к следующему: кто желает участвовать в рейде по вражеским тылам? Целью являлся захват или хотя бы уничтожение тевтонского чудо-оружия.

Как и ожидал Голицын, после его предложения желающих оказалось более чем достаточно, так что пришлось выбирать. Отряд должен был быть невелик, всего 10–12 сабель. В его состав вошли добровольцы из разных кавалерийских частей — гусары, уланы, казаки. В данном случае действовать приходилось как раз не числом, а умением. Маленькому, маневренному отряду компактность придавала нужную мобильность. Естественно, все офицеры подобрались из числа лихих рубак. Среди набранных офицеров выделялся корнет Булак-Балахович, которого Голицын назначил своим заместителем.

Этот офицер уже успел прославиться на фронте как человек редкой отваги и мужества. На его счету было несколько рейдов по тылам противника, что сыграло немаловажную роль в выборе Голицыным заместителя. Корнет сразу же вызвал у него доверие. Обстоятельно поговорив, поручик узнал о нем всю подноготную. Происходил Станислав с Браславщины — озерного края Северо-Западной Беларуси, из обедневшего шляхетского рода, работал агрономом. С началом войны он вместе со своим братом Язепом добровольцем ушел на фронт, взяв свое собственное оружие, лошадей и амуницию. Сначала он служил во 2-м лейб-уланском Курляндском императора Александра II полку.

— Но как найти этот загадочный «танк»? — размышляя вслух, спросил корнет Белый. — Фронт большой, танк наверняка отлично охраняется, да и режим секретности…

— Все очень просто, — лаконично изрек Булак-Балахович. — Следует захватить немецкого «языка», желательно офицера, и вытрясти из него всю информацию…

— Кроме того, командующий решил отправить на поиски и захват танка не один, а целых два конных отряда, — произнес поручик. — Так что у нас есть и коллеги в этом деле.

— Зачем? Что за странная игра? — с недоумением взглянул на него корнет.

— Два лучше, чем один. Так, видимо, считает генерал. По его мнению, таким образом больше шансов отыскать чудо-оружие, к тому же конкуренция лишь добавит рвения… Правда, — добавил поручик, — второй отряд — это обычные рядовые, кавалеристы под командованием какого-то молодого офицера. Кто именно возглавляет второй конный отряд, где и когда он будет выступать — неизвестно.

— Неужели вам не сообщили? — спросил хорунжий Кочнев.

— Видимо, не посчитали целесообразным, — развел руками поручик. — На это у них есть свои, наверное, весомые причины. То ли штабисты боятся утечки информации в случае пленения кого-нибудь из конников, то ли какой-то особый режим секретности…

Каждый из офицеров предлагал идеи в «общий котел», которые рассматривались всеми самым тщательным образом. Наконец после полуторачасового обсуждения стратегия поисков была определена.

— Когда выступаем? — послышались голоса.

— Медлить, господа, не будем, — авторитетно произнес Голицын. — Завтра и отправляемся. Времени для того, чтобы уладить все свои дела и подготовиться, у нас достаточно, так что я вас не задерживаю.

* * *

Поручик, усевшись наконец на койку, с наслаждением вытянул ноги. Да, денек выдался насыщенный событиями, что тут и говорить. Однако последующие дни обещают стать еще более наполненными приключениями. К ним Сергей Голицын был готов. Походные сумки уже подготовлены, все соответствующие формальности улажены. Через несколько часов должен был начаться рейд по вражеским тылам.

Буквально полчаса назад поручик получил письмо от Ольги. И вот теперь последнее дело, остававшееся на своей земле, и было — прочтение этой весточки. Поручик взглянул в окно. Какой-то странный шум привлек его внимание. В стекло, привлеченная ярким светом лампы, с силой билась большая ночная бабочка — бражник. Не видя преграды, отделявшей ее от желанного света, мотылек с гудением раз за разом пробовал проникнуть внутрь, и, естественно, безуспешно.

Усмехнувшись, Голицын достал из нагрудного кармана френча письмо. Несколько мгновений он вглядывался в конверт. На нем изящным, так хорошо знакомым ему почерком значилась фамилия адресата. Надорвав конверт, поручик извлек листок бумаги, неуловимо пахнущий тончайшими духами. Этот запах напомнил ему о тех временах, таких близких и теперь таких далеких. Напомнил о любимой, которая сейчас была далеко…

Весь обратившись во внимание, офицер жадно пробегал глазами строчку за строчкой. В письме Сеченова сообщала, что у нее все нормально. Она писала о том, что выполнила свой план: теперь она — санитарка в госпитале для нижних чинов и вносит посильный вклад в победу над супостатом.

Поручик ненадолго оторвался от чтения и представил Ольгу санитаркой, ухаживающей за больными и ранеными… Как это все было странно! Как быстро время расставляло каждого по своим, ведомым только ему местам!