Экспедиция - Моника Кристенсен Страница 8

Вертолёт приземлился только после десяти часов вечера. Том Андреассен нетерпеливо шагал взад-вперёд по обледенелой дорожке и наблюдал, как пациента переносили в машину «скорой помощи». Конечно, о том, чтобы допросить его, не могло быть и речи. Но начальнику полиции не терпелось услышать отчет командира экипажа относительно того, что случилось в лагере на льдине.

«Скорая помощь» отправилась в больницу, а вертолёт устремился внутрь ангара. Двое мужчин прошли к галерее, где располагались офис компании «Эйрлифт», небольшая кухня и зал ожидания пассажиров.

Задержки вертолётных рейсов были не редкостью на Шпицбергене. Обычно такое случалось в связи со снегопадами, туманами, грозой, техническими проблемами и другими непредвиденными обстоятельствами. Самая продолжительная задержка рейса, о которой слышал Том Андреассен, заняла одиннадцать дней. Тогда пассажиры настолько измучились, что с удовольствием арендовали бы снегоходы, чтобы добраться до Ню-Олесунна.

Тур Бергерюд не намеревался вести долгие беседы, и по всему было видно, что он очень устал. Он отправился на кухню, заварил растворимый кофе для себя и для Тома, но кофе получился настолько крепким, что Том попросил соевое молоко, которым обычно пренебрегал. Командир экипажа открыл дверь в маленькую комнату за кухней и заглянул в зал ожидания, который погрузился в полумрак. Ему не хотелось, чтобы их беседу мог кто-нибудь подслушать.

«Не чересчур ли он осторожничает?» – подумал Том.

Весь аэропорт погрузился в тишину. Лишь на первом этаже из ангара доносились обрывки фраз, которыми обменивались механик и штурман, пока готовили вертолёт к очередному рейсу.

Пилот обогнул письменный стол и уселся в потёртое шаткое кресло. Если Тур не хотел, то из него невозможно было вытянуть ни единого слова. Начальник полиции терпеливо ждал. Тур Бергерюд – один из ветеранов на Шпицбергене – освоил особенности местной манеры общения. Паузы были столь же многозначительны, как и сказанные слова.

Кнут Фьель откровенно говорил, что Свейна Ларсена, скорее всего, отравили. Поскольку ему не удалось убедить остальных участников экспедиции вернуться на вертолёте в Лонгиер, ему придётся снова лететь на льдину. Так распорядился Уле Харейде, по словам командира экипажа. Он уткнулся взглядом в свою кофейную чашку.

– Он будет наблюдать за ними? – спросил наконец Том Андреассен.

Тур Бергерюд поднял глаза к потолку и слегка наклонился в офисном кресле.

– Не будем это обсуждать. Во-первых, нас могут подслушивать. А во-вторых, я не могу подвергать сомнению правоту губернатора – раз уж он всё решил.

– Ну а сам-то ты как считаешь? Тебя во всей этой истории ничего не настораживает?

Тур был явно смущен, он не знал, что ответить. Ветеран компании «Эйрлифт», опытный, почти незаменимый.

– Нет, не настораживает.

Он запнулся, его лояльность по отношению к Кнуту и честность вступили в противоречие друг с другом.

– Они вели себя немного эксцентрично, но ведь все полярники – чудаки.

Начальник полиции призадумался. Он, конечно, не мог знать, что было на уме у Кнута, но тот обеспечил себе защиту – заранее поговорил с губернатором.

А что, если Кнут не вполне адекватно оценил ситуацию в лагере? Лично у него складывалось впечатление, что участники экспедиции готовы пожертвовать всем, чем угодно, лишь бы добраться до Северного полюса. Вся Норвегия ждала новостей об этом путешествии. И прерванная экспедиция стала бы колоссальным разочарованием для всех, и прежде всего для них самих. Для них это означало бы и финансовые потери, и личное унижение. Исключено, чтобы они саботировали собственную экспедицию. Но Том был далеко не уверен в этом, ведь Кнут, как правило, почти никогда не ошибался.

Начальник полиции никак не мог понять, что заставляет людей встать на лыжи и направиться пешком к Северному полюсу, когда можно просто сидеть и наслаждаться жизнью в своих собственных тёплых домах. Он считал, что великая эпоха великих путешествий закончилась с Руалем Амундсеном ^[13]. После Амундсена всем следовало бы успокоиться. Собачьи упряжки сменились самолётами, снегоходы справлялись с грузами несравненно лучше, чем люди или собаки.

Тем не менее, туристических экспедиций на Шпицберген с каждым годом становится всё больше. Конечно, обитатели Шпицбергена радуются этому. Туризм здесь играет важную роль. Это серьёзная экономическая поддержка для местных жителей. Ведь невозможно ограничиться горнодобывающей промышленностью и научными исследованиями. Во всяком случае, сейчас, когда охота на моржей и китов канула в Лету.

Каждая из экспедиций – великолепная реклама для скромной туристической индустрии Шпицбергена. В прессе много писали о прекрасной природе и обо всех впечатлениях и эмоциях таких экспедиций.

И этой экспедиции уделили много внимания все, кроме «Шпицбергенской почты» – еженедельной местной газеты. Она не удосужилась отдать много места колонке о туристах, которые предположительно попали в беду.

«Интересно, а газетчики вообще в курсе проблем, с которыми столкнулась эта экспедиция?» – подумал Том. Скорее всего, нет, потому что иначе, когда вертолёт приземлился, в аэропорту обязательно присутствовали бы журналисты. Всем известно, что добрая половина Шпицбергена слушает переговоры по аварийной радиочастоте. И с этим ничего не поделаешь. Все станции на островах снабжены радиооборудованием – Ис-фьорд ^[14], Ню-Олесунн ^[15], Свеа ^[16], полевые исследователи из Норвежского полярного института. Довольно часто радиосвязь помогала. Иногда до них доходили сообщения, которые иначе никак не дошли бы. Но, видимо, в этом случае местные журналисты оказались не в курсе.

Начальник полиции взглянул на часы. Уже одиннадцать. Пора бы отпустить Тура, ему нужен обязательный восьмичасовой отдых, чтобы завтра на вертолёте отправиться навестить экспедицию. Завтра же, вероятно, они получат сведения из больницы о состоянии госпитализированного полярника. Возможно, ему уже станет лучше, и его можно будет допросить. Но независимо от того, что Свейн сможет сообщить, Кнуту пора возвращаться в Лонгиер из экспедиции.

Тур качался в своём офисном кресле и даже не попытался подняться.

– Не думаю, что на этом можно будет поставить точку, – сказал он, выдержав длинную паузу.

Большинство собак, вероятно, погибли ещё до того, как вертолёт приземлился на территории лагеря. Когда Кнут приблизился к ним, они уже замёрзли насмерть. Все, кроме трёх. Их пришлось умертвить. С Туром это было согласовано. Кнут настоял на том, чтобы сделать это самому. Он взял винтовку и подошёл к первой жертве. Выстрел, ещё один выстрел. Вернулся к вертолёту, чтобы продышаться. Он стоял мрачный и расстроенный. Сказал, что взял некоторые биологические образцы, которые ему хотелось бы доставить в администрацию губернатора.