Уинстон, берегись! - Фрауке Шойнеманн Страница 8

Не успел Вернер открыть дверь в квартиру, как я уже понял, что Анна и бабушка вернулись. Их голоса я узнаю всегда и всюду! Ура! Наконец-то больше никакой еды на вынос! В доме 106а по Хохаллее снова будут готовить как положено!

Я проскользнул в дверь вперед Вернера и побежал в сторону гостиной, откуда только что слышались женские голоса. Не говорил ли Вернер утром что-то там о гостинцах, которые Анна наверняка должна мне привезти? Привет, я тут! Где мои подарочки?

Но вместо того чтобы обрадоваться при виде благороднейшего и умнейшего кота в мире, бабушка и Анна меня, казалось, и вовсе не заметили. Представьте, они ссорились! Причем по-русски. Вообще для них обеих это родной язык, и, если им порой случается повздорить между собой, ругаются они всегда по-русски.

Мне, в общем-то, все равно, на каком именно языке происходит перебранка, ведь после нашего с Кирой обмена телами я прекрасно понимаю русский. Так что предмет спора мне удалось уловить довольно быстро: как ни странно, и тут не обошлось без ужасной Беаты! Но как же так? Ведь Анне и бабушке даже не пришлось выносить пытку ее певческим номером!

Я заинтересованно навострил уши и выяснил, что Беата оставила на нашем автоответчике злобное сообщение, в котором обозвала Анну «уборщицей», из-за чего та сильно распереживалась, что, в свою очередь, расстроило бабушку. Обе сошлись во мнении, что виноват Вернер. В чем именно – этого понять я никак не мог. Так в чем же все-таки проблема?

Как правило, Вернер и Анна понимают друг друга с полуслова. И это если не сказать больше. На самом деле они пара влюбленных. Нравились они друг другу всегда, но пару недель назад Вернер провернул просто блестящую операцию по спасению Анны из лап ее подлого дружка Вадима. Профессору даже пришлось подраться с этим негодяем, хотя вообще-то выяснять отношения на кулаках совсем не в его духе. После этого Анна не просто его поблагодарила, но и назвала героем. Ну а потом Вернер взял да и ПОЦЕЛОВАЛ ее! В губы! Я сначала даже глазам не поверил – ведь обычно мой Вернер очень сдержанный.

Но, решившись на поцелуй однажды, Вернер с тех пор то и дело целуется. Разумеется, целует он не всех подряд, а только Анну. А уж это, насколько мне позволяют заключить мои скромные познания о человеческой любви, неоспоримый признак того, что теперь они пара. Накопилось и множество других свидетельств. Например, они ходят гулять вдвоем – и даже бабушку с собой не берут! Кроме того, Вернер иногда называет Анну ласточкой. Благодаря телевизору мне известно: когда люди друг другу нравятся, они дают объектам своей симпатии имена всяких зверушек. Для этих целей хорошо подходит как раз эта самая «ласточка», а еще «мышонок» или «зайчик». (А вот когда любви приходит конец, в ход обычно идут звери покрупнее. Тут уже можно услышать, например, «осел» или «корова».) Да и голос Анны, когда она говорит с Вернером, теперь просто тает от теплоты и нежности. Звучит это очень-очень ласково – ах, как бы я хотел, чтобы и Одетта так со мной ворковала!

– Вернер, мы дома! – громко сказала Анна в сторону коридора – на этот раз по-немецки. Видимо, несмотря на ссору с бабушкой, она все же заметила стоящего там Вернера. – Не подойдешь на минуточку? – спросила она еще громче, и на этот раз в ее голосе прозвучала угроза. Во всяком случае, только что упомянутых мной теплоты и нежности там не было и в помине. Вернер просунул голову в дверь гостиной.

– Привет, ласточка моя, привет, фрау Коваленко. Как хорошо, что вы вернулись! Мы по вам скучали, – произнес он нежным голосом. Или лучше сказать – заискивающим? Кажется, мой профессор, учуял напряжение, царящее в гостиной, и робко добавил: – Все в порядке, ласточка моя?

– Ничего не в порядке, Вернер, вообще ничего не в порядке! – Драматичное закатывание глаз. Мяу, тут даже мне, самому смелому коту в мире, стало страшновато!

– Но что же… В чем же дело, ласточка моя? С Ольгой и ребенком что-то не так?

Ольга – это сестра Анны, которая живет в Кельне. Недавно у нее появился первый ребенок, и Анна с бабушкой ездили ее навестить. Должно быть, младенец – это нечто весьма занимательное. Интересно, Ольга тоже принесла его из детского сада? Может быть, дома она обнаружила, что в детском саду его недостаточно хорошо поливали? Но при чем тут тогда Беата и Вернер?

Анна все еще казалась очень сердитой. Да и бабушка, в общем-то, тоже. На всякий случай я забрался под диван. Отсюда все хорошо слышно, а если сейчас полетят клочки по закоулочкам, то я хотя бы буду в безопасности.

– Нет, Вернер, с Ольгой и ребенком все в порядке. А вот со мной нет. Я приезжаю домой, а твоя невестка на автоответчике обзывает меня уборщицей, которая нагло пользуется твоей добротой!

Теперь настала очередь Вернера закатить глаза:

– Ну Анна! Ты же знаешь Беату! Не стоит обращать внимания на ее слова. Сегодня утром я уже все ей объяснил, но она невероятно навязчивый человек и все никак не успокоится.

Мяу! Навязчивый – как по мне, это еще мягко сказано! Супердоставучий – вот это будет точнее!

– Вернер, но дело вовсе не в Беате!

– Нет? – удивился профессор.

– Нет. Дело в том, что никто в твоей семье до сих пор не знает, что мы вместе! Иначе Беата вряд ли стала бы называть меня уборщицей и относилась бы ко мне с большим уважением!

Э-э-э, о чем это она? Признаюсь, я не совсем понимал, что Анна имеет в виду. Почему ей так важно, чтобы доставучая Беата знала, что они с Вернером пара? По-моему, чем меньше Беата о ком-то знает, тем лучше! Но по взгляду Вернера я заметил, что он-то как раз понял, что Анна имела в виду. Он сразу стал похож на человека, осознающего свою вину.