Откройте, я ваша смерть - Алексей Макеев Страница 8

– Чистота там стерильная, – напомнил Крячко. – Это даже в протоколе осмотра места происшествия отражено. Или сам хозяин, или эта девушка, но кто-то там убирался очень старательно и качественно. Причем не один раз навели порядок, а поддерживали его постоянно. Это нам следователь по-женски пояснила. К тому же женской рукой порядок поддерживался. Мужчины это делают немного иначе, хотя и мужчины бывают разными.

– Что-то все равно должно за этим стоять, – покачал головой Орлов. – Это могла быть какая-то мелкая, но очень ценная безделица, или готовились к переоформлению квартиры, но не закончили. Что думаете дальше предпринимать, господа сыщики?

– Первым делом объявить девушку в розыск. Теперь хоть какой-то фоторобот есть. Это первое. Во-вторых, попробуем поработать с теми, кто был на похоронах Колотова. Она могла там быть, ее могли запомнить. Если повезет, то нащупаем ниточку. А вообще, думать надо, Петр! Задачку ты нам подбросил неслабую. Если там, конечно, есть криминал.

– А это самое сложное, ребята, – вздохнул Орлов и поднялся. – Понять, есть криминал или нет его. Когда сразу ясно, что он есть, так хоть версии появляются, потому что мотивы видны. А тут – белый лист бумаги, и рисуй на нем все, что в голову взбредет. Кстати, а пальчики там нашли хоть какие-то, пригодные для идентификации?

– Кроме отпечатков пальцев самого Колотова на мебели, – ответил Крячко, – есть еще отпечатки одного человека. Возможно, двух. Женские маленькие пальчики или детские. Но детей в квартире Колотова никто отродясь не видел, остается надеяться, что это «наследила» та самая девушка. А вот отпечатков второго человека, которые заметно крупнее, почти не нашли. Смазанные, непригодные есть, но это и все.

– Ладно, пока оставим это в памяти на крайней полочке, – задумчиво проговорил Орлов. – Давайте напрягитесь, матерые сыскари! Завтра сочините план дальнейшей работы по этому делу. Прикиньте, что еще из ваших дел можно передать другим сотрудникам в отделе, чтобы вас разгрузить, а сами сосредоточьтесь на деле Колотова.

Гуров весь день разыскивал и опрашивал тех, кто был на похоронах Колотова. Кроме еще одного пенсионера, который когда-то работал с Андреем Сергеевичем и жил неподалеку, на этом горестном мероприятии были несколько соседей по подъезду, в основном такие же пенсионеры, и представитель из мэрии, который перед погребением выступил с короткой речью. Девушку там никто не видел, хотя, как полагал сыщик, она могла присутствовать, только не подходить к могиле. Но это было бы возможно только в одном случае: если она ухаживала за пенсионером из благих побуждений, из сострадания, а не имея корыстных помыслов. Если корысть в его смерти была, то ей незачем было приходить на похороны.

– Вот она и не пришла, – резюмировал Крячко, когда Лев рассказал ему о результатах опросов свидетелей.

– Слушай, Стас. – В глазах Гурова мелькнули знакомые добродушные чертики. – Петра нет на месте, а дело, сам понимаешь, срочное…

– Ты от его имени опять запрос отправил? – усмехнулся Крячко.

– Ну, не хотел еще сутки ждать. Ты же понимаешь, что время идет, информации все меньше в памяти людей. Даже записи с камер наблюдения и те уже стерлись. Не дай бог, конечно, если нам понадобится. Я разослал запрос по Москве для всех участковых уполномоченных. Нам с тобой нужна статистика странных смертей пенсионеров, особенно заслуженных, по которым не возбуждались уголовные дела. Понимаешь меня?

– Хорошо понимаю. Я думал об этом, хотел даже предложить завтра, когда у Петра будем. Но ты уже послал запрос… Ну, поворчит Петр, а дело уже все равно сделано.

– Придется Петру объяснять, что мы из имеющейся информации о Колотове уже ничего не выжмем. Типичный «висяк». Ты же знаешь, что такого рода дела или не раскрываются никогда, или раскрываются случайно, через неопределенное время, когда всплывет какая-то информация, которую мы сумеем оценить или успеем подхватить, – покачал головой Лев.

– Петр это и без нас прекрасно знает… – хмыкнул Стас.

Когда Гуров вернулся домой, то сразу понял, что Маша спит. Это была особенная тишина – тишина домашнего покоя и уюта. Нет, когда Маша не спала, в доме у них тоже было уютно и спокойно, но это была другая атмосфера, атмосфера уютного домашнего движения, или запаха, когда жена готовила, или атмосфера творческая, когда Мария Строева репетировала. Сейчас Лев ощутил блаженную тишину, в недрах которой, уютно свернувшись калачиком, спала жена. Так уютно спать, как спала она, не умел никто на всем свете! Разувшись, Лев тихо вошел в гостиную.

Дом! Как это хорошо, и как много смысла в этом коротком слове. Недавно Светлова высказалась на этот счет, что она, войдя в квартиру, отгораживается от всего белого света. Нет, Гуров, в отличие от нее, не отгораживался. Он приходил в свой маленький уютный мир, в котором ему было комфортно, но не создавал границы или иллюзии границы, работа не позволяла. Но в те минуты и часы, когда не беспокоил телефон, когда его не вызывали на службу или не звонили по делу Крячко или Орлов, Лев умел отключаться. И помогала ему в этом именно жена. Она создавала этот уют, этот тихий мир, берегла его, хотя и ее работа в театре порой заставляла Марию бывать дома довольно редко.

Гуров тихо прошелся по комнате и опустился в кресло у окна. Маша спала, накрывшись не пледом, а свитером мужа и уткнувшись в него носиком. Это было очень трогательно. Он не хотел ее будить, но Мария тут же открыла глаза и прошептала сонным голосом:

– Привет! Ты уже пришел или это я еще сплю?

Гуров промолчал, глядя на жену с улыбкой. Пусть еще немного понежится. Это ведь так здорово – не вставать сразу, не открывать глаза, а дать себе еще минутку сладко подремать.

– Я сейчас, – промурлыкала Мария. – Ужинать пойдем…

А потом они сидели на кухне под большим абажуром, который освещал только стол. Был еще светильник у разделочного столика и раковины. Но уют создавал именно этот любимый абажур. И они ужинали не спеша, потом так же спокойно и неторопливо пили чай из домашних бокалов, а не из гостевых чашек. И было тихо, было спокойно, а за окном город накрывала ночь. Можно почитать перед сном, а потом тихо поцеловать засыпающую Машу в висок, потушить свет и лечь спать…

Телефонный звонок раздался пронзительно и неестественно, хотя эта мелодия была установлена на телефоне Гурова уже лет пять и он привык к этому звуку. Просто сейчас он разрушал мир тихого домашнего уюта, звал туда, в мир преступников, крови, подлости. И это было противоестественно. Маша посмотрела на мужа и опустила глаза. Как часто в это время такие вот звонки заставляли Льва вставать и уезжать на всю ночь, а то и на две ночи. Ей тоже не хотелось, чтобы именно сейчас все закончилось именно этим.

– Товарищ полковник, – раздался в трубке незнакомый голос, – мне сказали, что по вашей ориентировке из главка звонить можно в любое время. Это по поводу пенсионеров.

Голос был напряженный, излишне нервный. Гуров чуть было не поморщился от досады, но решил не пугать Машу и сделал ленивое выражение лица.