Похищенному верить - Алексей Макеев Страница 8
Похищенному верить - Алексей Макеев читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
О том, какую крупную рыбу принесло в сети тверским правоохранителям, выяснилось позже. Не успели оперативники порадоваться удаче, как явился адвокат Ципиков и заявил, что гражданин Шаповалов является его клиентом. А дальше все как по нотам: признательные показания аннулировали, свидетелей дискредитировали, улики осмеяли, а Иван Шаповалов из злостных преступников переквалифицировался чуть ли не в жертву полицейского произвола.
Однако высокие столичные чины упускать дарованный шанс не собирались. Спустя две недели пришел приказ: этапировать задержанного Шаповалова в лефортовский изолятор временного содержания. Следователь подготовил бумаги, дежурный оформил передачу, после чего технически Хамелеон тверским операм больше не принадлежал. Но тут случилось нападение, Хамелеон исчез, а начальник следственного изолятора перешел в категорию свидетелей.
Выслушав предысторию, Гуров приступил к выяснению обстоятельств недолгого пребывания Шаповалова в СИЗО. По словам полковника Осокина, за это время Хамелеон ни с кем, кроме адвоката, не общался. Сидел он в камере для подследственных-«первоходов», на прогулки выходил регулярно, от помывки в бане не отказывался, и вообще вел себя вполне адекватно. На подследственных, впервые попавших за решетку, полковник Осокин за время службы успел насмотреться. Оказаться в тюрьме – в любом возрасте испытание не из легких. Кто-то начинает буянить, требовать встречи с адвокатом, а то и с самим Верховным судьей. Кто-то впадает в депрессию, отказывается есть, не желает выходить из камеры на свежий воздух. Кто-то перестает следить за собой, не меняет белье, не чистит зубы и вообще не следит за гигиеной. Некоторые впадают в ступор: сидят или стоят на одном месте, не двигаются, ни на кого не смотрят и не разговаривают.
Но Хамелеон таким не был. Ни намека на депрессию или повышенную агрессивность в его поведении не было. Арест его будто не касался. Он ел, пил, спал, и все это с неизменной доброжелательной улыбкой на губах. Целыми днями он сидел на корточках у стены и складывал фигурки из тетрадных листов, разрешенных к передаче в СИЗО. Если сокамерники задавали ему вопросы, он отвечал вежливо и отвлеченно, сам же к общению не стремился. Но у сокамерников к Хамелеону возник особый интерес. Даже не сидевшие люди хоть раз да слышали о воре-невидимке, отбирающем у богатых их дорогущие «игрушки». Они вспоминали истории, прочитанные в газетах, и приставали к Хамелеону, требуя комментариев. Тем не менее за время пребывания в изоляторе с ним ни один из подследственных не сблизился. В этом полковник Осокин был уверен, как и в том, что Шаповалов ни разу не попытался передать на волю записку своим подельникам. Он вообще не был уверен в том, что у Шаповалова когда-нибудь были подельники. Единственным звеном, связывающим Хамелеона с внешним миром, был его адвокат Анатолий Ципиков, и он утверждал, что его подопечный просто не мог планировать побег.
Подозрение, что кто-то, сочувствующий Шаповалову, мог подкупить охрану, было малоубедительным. Конвойную бригаду выбирал сам полковник Осокин. Характеристики Бутунина и Думчева были сплошь положительными: никаких взысканий, никаких нареканий со стороны начальства, никаких жалоб от заключенных. В день, назначенный для перевозки, Бутунин и Думчев прибыли к положенному времени, передали документы для проверки, забрали заключенного, все строго по инструкции. Передачей заключенного руководил тоже Осокин. Автозак уехал, а спустя несколько часов дежурный районного отдела полиции принял звонок о происшествии на сто пятой автостраде. Каким образом нападавшим стала известна дата этапирования, Гурову и Крячко еще предстояло выяснить.
Допросы и беседы закончили лишь к десяти вечера. Много времени отняла беседа с адвокатом. На словах Анатолий Ципиков выражал искреннее желание к сотрудничеству, но на деле вертелся, как уж на сковородке, пытаясь убедить Гурова и Крячко в непричастности своего подопечного к происшествию на мосту и не подставить его по предыдущему эпизоду. С его слов действительно выходило, что затевать побег Шаповалову не было никакого резона. Все улики, собранные против него, являлись всего лишь косвенным доказательством. Были случаи, когда обвинение выносило положительный вердикт, опираясь на совокупность косвенных улик, но Ципиков был уверен, что это не тот случай.
По сути, что мог предъявить подзащитному Ципикова прокурор? То, что он находился в поселке Прудище в тот самый час, когда в дом антиквара проник вор? Но ведь взяли его не в доме, а в лесополосе. Почему бежал? Незнакомая машина резко остановилась на пустынной улице, из салона выскочили парни с автоматами наперевес, любой на месте Шаповалова испугался бы и побежал. Зачем столь странный костюм? Хотел пофоткаться на фоне природы и выложить в соцсети, в определенных кругах это довольно популярно. Почему так далеко ушел от машины, найденной в двухстах метрах от дома Кальнобрицкого? Да потому что гулял, и машина лишь подтверждает версию Шаповалова. А то, что полицейские в один голос утверждают, будто видели, как подзащитный Ципикова перелезал через забор? Так это не более чем инсинуации. Кому-то что-то показалось, а полиции позарез «козел отпущения» понадобился, вот и схватили первого встречного. Вот как Ципиков собирался представить причины задержания в суде.
А что же с уликами? Их-то как раз и не было. В доме отпечатков пальцев Шаповалова не нашли, на украденной коллекции и подавно. Веревочная лестница, переброшенная через забор, к Шаповалову тоже не привела. Куплена она была явно не за неделю до ограбления, поэтому можно было и не мечтать отыскать продавца, который бы опознал в покупателе Ивана Шаповалова. Украденное успел сбросить. А собачью шкуру, в которую нарядился Хамелеон, к делу, как улику, не подошьешь. И сколько ни пытались полковники Гуров и Крячко вызвать Ципикова на откровенность или спровоцировать к случайному признанию, ничего из этого не вышло.
Распрощавшись с адвокатом, Гуров вытребовал у Осокина провести хотя бы короткие встречи с каждым из сокамерников Шаповалова, а Крячко отправился опрашивать друзей и коллег погибших охранников. Но и это пользы не принесло. Ни сокамерники, ни коллеги-охранники подозрений не вызывали. Ровно в двадцать два ноль-ноль московские эксперты прислали отчет, что дало повод Гурову и Крячко уединиться в отведенном им кабинете и тщательно все обдумать.
– Не понимаю, для чего все это Шаповалову? – листая записи опросов, ворчал Стас. – Ведь ясно же, он не из тех, кто устраивает бойню ради достижения цели. Да и в чем тут цель? Что до меня, так я считаю побег несусветной глупостью. Даже страх перед тюрьмой не мог бы меня до такого довести. Может, стоит прислушаться к словам Ципикова?
– Может, и стоит, – согласился Лев.
– Непонятно, чего ради они решили отправить Шаповалова в Москву? Неужели думали, что столичные следователи распорядятся скудными уликами лучше местных? Там и распоряжаться-то нечем. Разве что собачьей шкурой, которую он напялил на себя, – вслух рассуждал Станислав. – И зачем она ему понадобилась?
– Чтобы собаки след не взяли, – объяснил Гуров. – Запах псины должен был отбить запах самого Шаповалова, вот и все.
– Он что, заранее побеспокоился о том, что по его следу могут пустить собак? – удивился Крячко.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии