Призрак Бомбея - Шилпа Агарвал Страница 72

Гулу и Джагиндер выехали из бунгало одновременно, но на разных машинах и в различном настроении. В черном «мерседесе» Джагиндер сжался, точно лев перед прыжком. А Гулу в «амбассадоре» освежал в памяти свою мальчишескую решимость на вокзале Виктория, прижимая к груди забинтованную руку. Не сговариваясь, оба направились к главному полицейскому управлению, но Джагиндер просто проехал мимо, обдумывая предстоящее, а Гулу вошел внутрь, надеясь на удачу.

Джагиндер добрался первым и замедлил ход напротив высокой каменной арки и викторианских колонн, поддерживавших второй этаж. Все здание обветшало. Толстые каменные стены, скрепленные известью, заплесневели, на красной покатой крыше не хватало как минимум половины черепиц, а грязные окна бесстыдно прятались за треснувшими и покоробленными деревянными планками. Слева от строения рядами стояли металлические цилиндры, захваченные во время облав на нелегальные винокуренные заводы и брошенные здесь лишь для того, чтобы произвести впечатление на приезжих старших офицеров.

Справа — стоянка с множеством конфискованных машин. Развалюхи, которые слишком накладно было требовать обратно через суд, попросту сгнивали. Другие, возможно попавшие в аварию со смертельным исходом, владельцы оставляли здесь, не желая прикасаться к вещи, принесшей панавти — «неудачу». Эти-то машины в конце концов продавались надежному перекупщику, что регулярно скупал в участке невостребованные товары, ворованные либо изъятые, и неплохие барыши оседали в карманах старших офицеров.

Джагиндер минуту помедлил, взглянув на табличку — белые буквы на синей доске, — что грохотала при каждом порыве ветра. В случае успеха, думал Джагиндер, он снова добьется расположения Маджи. Но если что-то не заладится, остается лишь гадать, чем кончится для него игра в кошки-мышки с инспектором. Встряхнув плечами, чтобы прогнать нарастающий страх, Джагиндер фыркнул. «Только представь, чтобы Нимиша попросили обтяпать дельце с инспектором полиции!» У него прибавилось уверенности, он нажал на газ и помчался к Чёрчгейт-стэйшн. Джагиндеру хотелось прибыть на встречу в «Азиатику» заблаговременно.

Приехав в участок, Гулу какое-то время посидел снаружи, на одной из деревянных скамей, расставленных вдоль веранды, и стал поглядывать на людей, дожидавшихся приема у инспектора. Женщина в бледно-зеленом сари оплакивала погибшего ребенка, колотя кулаком себя в грудь. Другие смотрели на нее безучастно, Гулу прошиб страх — подзабытое детское чувство уязвимости, когда он жил на улице и его вечно во всем подозревали. Тогда он не раз натыкался на полицейских, но Большой Дядя брал все проблемы на себя. Разъезжая по улицам Бомбея, Гулу по-прежнему сталкивался с полицией, но это были обычно скромные констебли, не смевшие придраться к человеку за баранкой внушительного «амбассадора».

Гулу встал, обошел причитавшую женщину, распахнул дверь и шагнул в здание цвета блеклой морской волны, что сотрясалось от телефонных звонков, топота и клацанья пишмашинок. Никто не обращал внимания на дикие крики из подсобки, где допрашивали подозреваемого. Тесный, но на удивление чистый вестибюль ломился от секретарей и офицеров, сидевших за разными столами. Участковый инспектор восседал в дальнем углу, за широким столом, застеленным бязевой скатертью. Перед ним, понурив голову, стоял оборванец, хотя рядом были свободны два деревянных стула. Справа — обезьянник, забитый мелким жульем, — все мужчины. Подросток-карманник сидел на скамейке прямо за обезьянником, не спуская глаз с блестящих часов участкового и представляя, как ловко их стибрит. Древняя старуха, зажав сари между ног и орудуя джхару с короткой ручкой, безжалостно сметала все на своем пути. Быстрыми круговыми взмахами метлы она выгребала из-под офицерских столов мусор, хлам, бесхозные чаппалы и складывала все это на мокрой земле за дверью.

Ввели женщину, причитавшую на веранде. Она бухнулась на колени и залепетала о том, что вчера ночью ее ребенка переехал пьяный подросток на импортной машине. Несовершеннолетний водитель угрюмо стоял пообок, а его богатый отец мял пачку рупий — залог за освобождение.

— Очень жаль, — мрачно сказал офицер обезумевшей женщине, пересчитывая купюры, — но закон есть закон.