Boys - Ирина Шанина Страница 71

И потом, я не гналась за внешними эффектами. Гораздо больше мне сейчас нужен был хороший первый вопрос, который застанет противника врасплох, деморализует его и даст мне тактический перевес. Так что Шэрон Стоун в качестве образца для подражания не годилась. А что, если… Неожиданно в памяти всплыл эпизод из любимого в детстве фильма про разведчиков «Мертвый сезон». Жутко отрицательный тип с темным эсэсовским прошлым подносил герою под нос зажигалку и нудно спрашивал: «Где Хаас? Кто с тобой работает?» — однако, насколько я помню, несмотря на приложенные усилия и впечатляющую первую фразу, ему не удалось добиться желаемого результата. Так что и этот путь отпадает. Я собралась с духом, на всякий случай выставила вперед подушку и спросила:

— Кто меня «заказал»?

Сказала, и самой даже понравилось. Хорошо прозвучало, веско. Однако мужик, которому, собственно, и была адресована эта фраза, не фига на нее не повелся, а продолжал мрачно смотреть на меня налитыми кровью глаза-ми. Видимо, соображал, кто же я такая. Потом, как любят писать в книгах, в его глазах загорелся огонек узнавания. Он смачно сплюнул, умудрившись не попасть слюной на кровать, и разразился длинной речью, в которой упомянул мою родню, близкую и дальнюю, а меня обрисовал как исключительно коварное и неприятное существо. Слушать это было обидно. Тем более что мужик со мной и знаком-то почти не был. Я рассердилась. Кто бы он ни был, он плохо оценивает ситуацию. В данный момент я имею неоспоримое преимущество. Не откладывая в долгий ящик демонстрацию преимущества, я подошла к кровати и накрыла его голову подушкой. Яростные вопли перешли в тихое бормотание, а вскоре воцарилась полная тишина. Я заволновалась. В роли убийцы-душителя я выступала в первый раз в жизни. Так ненароком можно и на самом деле человека убить. Убрав подушку, я убедилась, что сделала это очень вовремя. Мужик лежал, уткнувшись носом в матрас, признаков жизни не подавал, на мое похлопывание по плечу и робкие «эй» не реагировал.

Страшная мысль «Я — убийца» пронзила меня точно молния. Сравнение избитое, но поверьте — если осознаешь, что только что, пусть даже не нарочно, убил человека, такое потрясение сравнимо лишь с разгулом стихии. Правду говорят про благие намерения, коими вымощена дорога в ад. Я хотела всего лишь найти убийцу Женьки, и вот теперь я сама убийца. Интересно, суд примет во внимание смягчающие обстоятельства — например, что я сама стала жертвой похищения?.. Нет, как ни крути, а убийство остается убийством, даже если оно совершено в состоянии аффекта. А если развязать этого амбала и попробовать сделать искусственное дыхание? Может, он еще не совсем умер?

Я заметалась по комнате в поисках ножа. Пока мужик был еще жив, он так активно пытался освободиться, что скотч скрутился в неподвластные ногтям канатики. Нож нашелся на столе, и там же лежал мобильный телефон; на дисплее высвечивался один пропущенный звонок. А ведь я сейчас легко могу выяснить, кто стоит за всеми этими преступлениями. Труп на кровати никак на мозговой центр не тянет, типичный исполнитель. Я решительно взяла в руки телефон, но не успела даже до-тронуться до кнопок, как аппаратик запиликал «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла». Дисплей засветился, появилась надпись «Юрка». Отлично, вот сейчас мы и узнаем, что это за таинственный Юрка, который имеет привычку звонить по ночам. Я нажала на кнопку «ответить» и сказала «алло». Позвонивший не ответил, лишь молча слушал мой голос. Я еще раз повторила:

— Алло, алло, вас не слышно, перезвоните, — и нажала отбой.

Наверное, испугался, услышав незнакомый голос, или решил, что не туда попал. Я, конечно, очень хотела узнать, что именно этот Юрка имеет против меня, но в данную минуту есть задача поважнее. Если я не собираюсь сесть на скамью подсудимых, мне нужно спрятать труп. Вариантов немного. Самый простой — оставить тело здесь, сняв предварительно веревки. Немного подумав, я отринула этот вариант как чересчур рискованный. Моих отпечатков в домике целая куча. Сейчас даже уже и не вспомнить, за что я здесь хваталась. Потом, есть свидетель — восточный мужчина, который сейчас томится в банном домике. Поскольку для милиции он окажется самым первым и самым перспективным подозреваемым, то вряд ли будет играть в партизана. Скорее всего, он сразу же расскажет обо мне. Милиции останется только снять мои отпечатки (даже если я здесь все вытру, в банном домике их осталось достаточно для идентификации), и беседа с Александром Петровичем из «органов» мне обеспечена. Какие еще есть варианты? Неплохо бы выдать это за несчастный случай или самоубийство. Нет, в самоубийство никто не поверит. Такие, как этот, не самоубиваются, а предпочитают убивать других. Остается несчастный случай. Такой же, какой они запланировали для меня. К примеру, он замерзнет спьяну в двух шагах от сторожки. Вскрытие покажет наличие изрядной дозы алкоголя в крови, никто и не будет копать дальше. Мне всего лишь нужно развязать труп, надеть на него ботинки и куртку, а потом вытащить на улицу. Никогда бы не подумала, что убийство такое хлопотное дело. Минутное удовольствие, а геморроя потом… Телефон не звонил, я покрепче сжала нож и направилась к кровати.

Если бы сейчас кто-нибудь заглянул в окно, мои шансы на оправдательный приговор были бы равны нулю. С ножом в руке я зловеще наклонилась над бездыханным телом.

Хорошо, что я не успела освободить ему руки. Неожиданно труп вздрогнул всем телом, откашлялся и нецензурно выругался, причем опять в мой адрес. Первым делом я почувствовала невероятное облегчение от того, что я все же не убийца. Облегчение быстро сменилось злостью, я бросила за ненадобностью нож и вновь схватила подушку.

— Настоятельно советую прислушаться к моим словам, — предупредила я своего плен-ника. — В тот раз у меня не вышло, но опыт приходит со временем. Главное — регулярно тренироваться.

До мужика все еще никак не доходила двусмысленность его положения. Он опять начал рваться и выкрикивать всяческие лозунги. Я быстренько прекратила это, отработанным движением придавив его голову подушкой. Правда, теперь я прижимала ее вполсилы. Дождавшись, когда амбал перестал издавать звуки, но не перестал трепыхаться, я отняла подушку и вновь попробовала объяснить ему сложившуюся ситуацию. Однако он упорно не хотел посмотреть правде в глаза. Пришлось повторить операцию с подушкой. Лицо у объекта моих воспитательных маневров побагровело, и я не на шутку испугалась, что его может хватить апоплексический удар. Видимо, и он почувствовал себя совсем худо, потому что перестал ругаться и попытался начать диалог. Правда, дебютировал он не самым конструктивным образом:

— Как тебе удалось выбраться?

Я заметила, что человеку в его нынешнем положении не следует первым задавать вопросы. От человека в таком положении ждут не вопросов, а ответов. Мужик что-то пробурчал себе под нос, невероятным усилием мышц вывернул голову влево и выжидающе уставился на меня. Я постаралась придать лицу как можно более свирепое выражение:

— Кто стоит за всем этим?

Мужик страшно удивился или сделал вид, что удивился:

— Ты о чем?

Я было засомневалась в том, что обратилась по адресу, но быстро сообразила, что он просто берет меня на понт. Все он прекрасно понимает, придуривается только.