Пока муж в командировке - Карина Тихонова Страница 70

– Вы на собеседование? – спросила секретарша прежде, чем я успела открыть рот.

– Да, – обрадовалась я. – Еще не поздно?

– Нет-нет! Мы работаем до шести вечера, а сейчас только четыре. Подождите минутку, сейчас я вас представлю.

Секретарша сняла трубку, дождалась ответа и назвала мое имя своему шефу. Выслушала распоряжения и сделала приглашающий жест в сторону двери.

Смелость куда-то улетучилась, мной овладели уныние и страх. Ну куда я сунулась со своими дурацкими рисунками? Здесь наверняка работают серьезные люди, в сто раз лучше владеющие профессией! Какого черта меня понесло в солидное издательство? Все, на что я гожусь, – это продавать копии. И спасибо, если в месяц продам хоть одну!

Но тут, в самый разгар самобичевания, я услышала строгий мамин голос: «Мария! Не сутулься!»

Я испуганно оглянулась на секретаршу. Мне показалось, что мамин голос прозвучал громко. Но секретарша не подняла головы от газеты. Я выпрямила спину, соединила лопатки и твердым шагом направилась в кабинет редактора.

Через двадцать минут все было кончено. Редактор, небольшой кругленький человек с обворожительными манерами и ласковой улыбкой, мои рисунки одобрил.

– У вас есть талант! – сказал он, перекладывая рисунки. – Честное слово, мне нравится!

– Спасибо, – прошептала я, не смея поверить в собственное счастье.

– Оставьте контактный телефон. Вам позвонят дня через два. У нас в работе одна интересная книжка, нужны хорошие иллюстрации.

Я быстро нацарапала свой номер телефона на обрывке газеты. Редактор хмыкнул, переписал цифры в свой блокнот.

– Вам надо отпечатать визитки, – посоветовал он. – Работы будет много, вполне возможно, что придется знакомиться со многими людьми. Лучше держать визитки наготове.

– Отпечатаю, – пообещала я быстро.

– Хорошо. Теперь такой вопрос: в каких программах вы работаете?

Я собралась с духом и ответила, что ни в каких.

Минуту длилось молчание, потом редактор изумленно спросил:

– Не владеете компьютером?

Я покачала головой, чувствуя, как работа уплывает между пальцев.

Но редактор не дал мне окончательно пасть духом. Откинулся в кресле, громко расхохотался и заявил:

– Какая прелесть! Впервые вижу человека, творящего в наше испорченное время по методу Леонардо!

– Как это? – не поняла я.

– Кисточкой, дорогая, кисточкой!..

Я робко улыбнулась. Редактор отсмеялся, стал серьезным, придвинулся к столу.

– Профессионализм – это, конечно, здорово. Рисунки живые, яркие, очень эмоциональные… Это прекрасно. Но что делать, реальность требует технической обработки!

– Понимаю, – пробормотала я, второй раз прощаясь с мечтой о работе.

Редактор минуту изучал мое смущенное лицо и вдруг спросил:

– Вы легко обучаемы? Ну, тогда компьютер освоите быстро, – решил он, услышав мое тихое «да». – Запишитесь на курсы, но предупредите заранее, что вам нужны не только общие, но и специализированные знания. Будут спрашивать, какие программы вас интересуют… Начните, пожалуй, с «CorelDraw». Заковыристая программка, но с интересными возможностями. Освоитесь в ней – потом видно будет. Вот так, – завершил тему редактор. – Значит, через два дня ждите звонка.

Я подпрыгнула на стуле.

– Как? Вы меня все-таки берете?

– Конечно! Конечно, беру! И рисунки свои пока оставьте, я покажу их автору книги. Думаю, ему понравится.

Я встала и попятилась к двери. Во взгляде редактора было неподдельное изумление. Наверное, он решил, что у меня не все в порядке с нервами.

– Спасибо вам большое! Я так счастлива! До свидания, – пискнула я.

Распахнула дверь, пулей вылетела в приемную. Захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной. В ушах стоял непрерывный гул.

– Ну как? – спросила секретарша.

Я посмотрела на нее так, словно только что проснулась.

– Кажется, взяли.

– Поздравляю!

Я быстро перекрестилась. Попрощалась с секретаршей и покинула приемную. Неслась я домой сломя голову, словно в моем ранце лежал дневник с пятью пятерками.

Был в моей жизни один такой удивительный день, когда меня вызвали к доске на всех пяти уроках, и на всех я получила пятерки.

Я влетела в подъезд, не вызывая лифт, рванула наверх. Остановилась перед дверью, отперла замки, ворвалась в квартиру и закружилась в прихожей перед зеркалом.

Все прекрасно, все замечательно, у меня новая прическа, и работу мне дали. Я теперь самый счастливый человек на свете!

Зазвонил телефон. Я схватила трубку. Незнакомый мужской голос быстро спросил:

– Мария Сергеевна?

Я медленно опустила сумку на пол. Сердце пронзила раскаленная иголка.

– Вас беспокоит Валерий Петрович. Помните такого? Я лечу вашу подругу, – объяснил собеседник.

Точнее, бывшую подругу, подумала я, но поправлять врача, конечно, не стала.

– Мария Сергеевна, приезжайте в больницу. Немедленно! Как можно скорее!

– Что произошло?

Врач помолчал и ответил упавшим голосом:

– Отек легких. Боюсь, это конец.

Я выронила трубку. Схватила сумку, рванула на себя ручку двери и бросилась вниз. Поймала такси и назвала адрес больницы.

– Умоляю, быстрее! – попросила я.

– Постараюсь, – флегматично ответил пожилой водитель. – Как дорога позволит.

Дорога позволила. Через пятнадцать минут я влетела в приемный покой. Пулей пронеслась мимо медсестры, не обращая никакого внимания на крик, несущийся сзади:

– Девушка! Куда! Приемное время с двенадцати до двух!

В коридоре я столкнулась с Валерием Петровичем. Задохнулась, произнесла только одно слово:

– Жива?

– Да, – ответил врач, хватая меня под руку. – Скорей, может, успеете поговорить. Она очень просила вас позвать. Даже плакала.

Мы бегом миновали коридор, свернули на боковую лестницу, поднялись куда-то вверх… Передо мной распахивались двери, мелькали незнакомые лица, но Валерий Петрович не давал мне опомниться и тащил дальше по коридору.

Наконец мы оказались перед палатой, двери которой были открыты настежь. Катя лежала на высоком столе, под каким-то высоким прозрачным колпаком. Женщина в белом халате оглянулась на нас, вполголоса произнесла:

– Поздно. Уже не реагирует.

Валерий Петрович выпустил мою руку. Я сделала несколько шагов вперед.

Сначала я не узнала Катю. Передо мной лежала худая девушка с ввалившимися щеками и тонким заострившимся носом. Короткие волосы потемнели от пота и утратили золотой блеск. Глаза были закрыты, брови страдальчески сведены к переносице. Грудь тяжело поднималась в попытке вдохнуть воздух. Хриплое дыхание сотрясало все тело. Я обернулась к врачу, попросила: