Сорняк, обвивший сумку палача - Алан Брэдли Страница 7

— Позвольте, я помогу, — предложил викарий, хватаясь за веревочную ручку на конце черного сундука в форме гроба со словом «Галлигантус», нанесенным на него белой краской, в то время как Руперт взялся за противоположный конец.

Ниалла и я ходили взад-вперед, взад-вперед с более легкими предметами и деталями, и через полчаса все было сложено в приходском зале перед сценой.

— Хорошая работа! — объявил викарий, отряхивая рукава. — Действительно хорошая работа! Теперь как насчет субботы? Дайте-ка подумать… Сегодня четверг… У вас будет еще один день на подготовку плюс ремонт фургона.

— Подходит, — сказал Руперт. Ниалла кивнула, хотя ее не спрашивали.

— Тогда суббота. Я скажу Синтии сделать копии рекламных листовок на гектографе. Завтра она разнесет их по лавкам… разложит в стратегических местах. Синтия молодчина по этой части.

Среди множества слов, приходивших на ум, чтобы описать Синтию Ричардсон, «молодчины» не было, зато было «великанша-людоедка».

В конце концов, это Синтия однажды поймала меня, когда я на цыпочках балансировала на алтаре Святого Танкреда, чтобы с помощью отцовской опасной бритвы соскрести образец кобальтовой сини со средневекового витражного стекла. Кобальтовая синь — это смешанный базовый арсенат кобальта, который готовится путем обжигания, средневековые художники использовали его для рисования на стекле, и я просто умирала от желания проанализировать его в лаборатории, чтобы определить, насколько успешными оказались его создатели на важном пути очищения его от железа.

Синтия схватила меня, стащила и отшлепала, найдя недостойное, с моей точки зрения, применение подвернувшемуся экземпляру «Гимнов древних и современных» (стандартное издание).

— То, что ты натворила, Флавия, не стоит поздравлений, — заявил отец, когда я поведала ему об этом грубом произволе. — Ты испортила находившуюся в идеальном состоянии двояковогнутую бритву от Тьер-Иссара.

Должна признать, что Синтия — отличный организатор, однако таковыми были и мужчины с кнутами, присматривавшие за постройкой пирамид. Конечно, если кто-то и может оклеить рекламными объявлениями весь Бишоп-Лейси из конца в конец за три дня, то это Синтия Ричардсон.

— Постойте! — воскликнул викарий. — Мне только что пришла в голову блестящая идея! Скажите, что вы думаете. Почему бы не поставить два спектакля вместо одного? Я не претендую на роль эксперта в искусстве кукольного театра, в любом случае, не знаю, что возможно, что нет, однако почему бы не поставить спектакль для детей днем в субботу и еще один вечером, когда больше взрослых будут свободны и смогут посетить его?

Руперт ответил не сразу, он стоял, потирая подбородок. Даже я сразу поняла, что два представления удвоят кассу.

— Что ж… — наконец сказал он. — Допустим. Это будет один и тот же спектакль, хотя…

— Великолепно! — заявил викарий. — Что нам надо… программу, да?

— Начнем с короткой музыкальной пьесы, — размышлял Руперт. — Новой, над которой я сейчас работаю. Никто ее еще не видел, так что это отличная возможность обкатать ее. Затем «Джек и бобовое зернышко». Все всегда требуют «Джека и бобовое зернышко», что маленькие, что большие. Классическая вещь. Очень популярная.

— Грандиозно! — сказал викарий. Он достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги и огрызок карандаша и нацарапал несколько слов. — Как насчет этого? — спросил он с последним росчерком и с довольным выражением лица зачитал вслух написанное:

Прямо из Лондона!

— Надеюсь, вы простите маленькое преувеличение и восклицательный знак в конце, — прошептал он Ниалле.

Кукольный театр Порсона

(под управлением упомянутого Порсона.

Как показывают на телеканале «Би-би-си»).

Программа

I. Музыкальная интерлюдия.

II. «Джек и бобовое зернышко».

(Номер один ставится впервые на сцене;

номер два признан всемирно популярной пьесой для всех, и детей и взрослых).

Суббота, 22 июля 1950 года, в приходском зале Святого Танкреда,

Бишоп-Лейси.

Спектакли начинаются в 14:00 и 19:00 ровно!

— Иначе они будут канителиться, — добавил он. — Я скажу Синтии набросать сверху рисунок маленькой фигурки с шарнирами на веревочках. Она чрезвычайно талантливая художница, знаете ли, не то чтобы у нее было много возможностей для самовыражения… О Бог мой! Я заболтался. Я лучше пойду займусь своими телефонными делами.

И с этими словами он ушел.

— Эксцентричный старичок, — заметил Руперт.

— Он нормальный, — сказала я. — Ведет довольно грустный образ жизни.

— А, — произнес Руперт, — знаю, что ты имеешь в виду. Похороны и тому подобное.

— Да, — подтвердила я. — Похороны и тому подобное.

Но я скорее имела в виду Синтию.

— Где тут провода? — неожиданно спросил Руперт.

На миг я была ошарашена. Должно быть, я выглядела крайне несообразительной.

— Провода, — повторил он. — Ток. Электричество. Хотя не думаю, чтобы ты знала, где это, не так ли?

Так получилось, что я знала. Лишь несколько недель назад меня насильно завербовали в помощь миссис Уитти, я стояла с ней за сценой и помогала передвигать массивные рычаги дряхлого пульта управления осветительной аппаратурой, когда ее первокурсники — балетные танцоры — порхали по подмосткам на репетиции «Золотых яблок солнца», Помона (Дейдре Скидмор в сачке для ловли бабочек) соблазняла сопротивляющегося Гиацинта (краснолицего Джеральда Планкетта в импровизированных лосинах, перешитых из пары длинных брюк), демонстрируя ему вечнозеленый ассортимент фруктов из папье-маше.

— Направо от сцены, — сказала я. — За черной первой кулисой.

Руперт моргнул раз или два, бросил на меня колкий взгляд и зацокал по узким ступенькам на сцену. В течение нескольких секунд мы слышали, как он бормочет что-то себе под нос в сопровождении металлических звуков хлопающих приборных панелей и включающихся и выключающихся переключателей.

— Не обращай на него внимания, — прошептала Ниалла. — Он всегда нервничает с той самой минуты, когда объявляют представление, и до финального занавеса. Помимо этого, он, в общем-то, нормальный.

Пока Руперт возился с электричеством, Ниалла начала освобождать связки гладких деревянных шестов, туго стянутых кожаными ремешками.

— Сцена, — пояснила она. — Это все совмещается с винтами и гайками-барашками. Руперт разработал и сделал все это сам. Осторожно — пальцы.

Я подошла к ней помочь с более длинными связками.

— Я сама справлюсь, спасибо, — сказала она. — Делала это сотни раз, довела до автоматизма. Единственное, что надо делать вдвоем, — поднять пол.