Правильная девчонка - Владимир Колычев Страница 7

— У прошлого две лапы. И обе задние. А передние лапы — в будущем. Прошлое без будущего — как зверь в прыжке… А иногда так хочется встать на все четыре лапы.

— За четыре лапы мы пить не будем.

— А давай просто на брудершафт!

— Да?! — Вика в замешательстве глянула на Родика.

Может, он и не секс-символ, но в его внешности много достоинств. И как личность он довольно-таки интересен. Как бы не закрутило ее в поцелуе на брудершафт. А глазки у него масленые, улыбка коварная.

— Помнишь, как мы танцевали с тобой танго? — поднимаясь со своего места, спросил он.

— Мне больше нравится вальс. — Поднялась с кресла и Вика. — В нем меньше намеков.

— Тогда будем целоваться в ритме вальса. — Он смотрел на нее, пытаясь заворожить взглядом.

И делал это не безуспешно. Может, потому Вика и переплела с ним руки. А выпив из бокала, поцеловалась с ним в губы. Не сказать, что ощущение было обжигающим, но теплую морскую волну при ярком солнце она ощутила.

Родик обнял ее за талию, прижал к себе. Но Вика оттолкнулась.

— Давай без танго!

— А поехали в нашу студию!.. Там, надеюсь, все без изменений?

— Не знаю, я давно уже там не была, — пожала она плечами, настороженно глядя на него. — Как школу окончила… Эльвиру видела, у нее там все крутится, вертится…

— Ну и мы покрутимся. У тебя есть бальное платье?

— Я думаю, там уже все закрыто…

— И хорошо! Как раз то, что надо!

— А ключи?

— Это уже моя забота… Ну что, на коня?

Он снова наполнил бокалы.

— На коня — это пить галопом? — усмехнулась Вика.

— И пить галопом, и танцевать…

— Мне сейчас больше нравятся медленные танцы.

— Ну, тогда не будем гнать коней. — Он опустился в кресло, поставил бокал на стол.

И Вика поступила так же. Но когда она садилась, ее слегка качнуло. Да и в ощущениях возникла расслабляющая заторможенность.

Родик взял вилку, ковырнул в тарелке с рагу.

— Вкусно. Жаль, много не могу…

— Родители на ужин ждут? — спросила она.

— Еще хуже. Диета… Это у тебя нет склонности к полноте.

— Кто тебе такое сказал?

— Я твою маму видел. Сколько ей уже?.. А выглядит как!

Вика кивнула. Маме уже сорок восемь, но выглядит она как девочка. Если глянуть со спины. Сухенькая, стройная, грациозная. И необыкновенно женственная. А морщинки ее мало портят.

— Твоя мама из тех женщин, которые стареют красиво. И ты будешь такой же.

— Я не собираюсь стареть.

— Молодость не вечна, хочешь ты того или нет.

— Ты, наверное, в философском институте учился. На факультете зануд, — усмехнулась Вика.

— Мне с тобой интересно. — Он не сводил с нее глаз.

И это почему-то ее почти не раздражало.

— А мне с тобой нет.

— А ты выпей. И вредность пройдет, — засмеялся он.

— Ну, если за вредность, то не чокаясь!..

Она выпила, бросила на язык дольку лимона и закрыла глаза, чувствуя, как ароматно-горькая волна хмельными струйками растекается по крови. Судя по звукам, Родик выпил также.

И вдруг он оказался рядом с ней. Сначала она почувствовала его дыхание, а затем тепло прикосновения.

Вика открыла глаза и возмущенно глянула на него. Он стоял на коленях и ладонями касался ее ног, не опираясь на них. И все так же завораживающе смотрел ей в глаза.

— Ну что, вредность не ожила?

— Не ожила, — кивнула она.

— Я могу тебя поцеловать?

— Можешь.

Он потянулся к ней, но Вика его оттолкнула.

— По телефону. Можешь пожелать мне приятных снов и чмокнуть в трубку.

— И тогда я тебе приснюсь? — улыбнулся он.

— Да, верхом на белом коне… Задом наперед. И шиворот-навыворот.

— Жестоко.

— Где ты живешь? На какой улице?

— Улица Новая, дом девятнадцать.

— Не знаю такую.

— Если улица Новая, значит, она недавно появилась.

— Долго ехать?

— Полчаса.

— Через сорок минут жду звонка. С твоего домашнего телефона.

— Жди.

Родик поднялся, собрался уходить. Вика проводила его до двери.

— Можно я поцелую тебя с мобильного телефона? — спросил он, поворачиваясь к ней.

— Нет, с домашнего.

— Но так я не почувствую вкус твоих губ.

— А ты попробуй.

— Попробовать я должен твои губы. Прямо сейчас. Чтобы запомнить их вкус… И я сделаю это!

Он решительно приблизился к Вике и ловко поймал ртом ее губы. И это была та самая решительность, которая, застав женщину врасплох, делает ее бессильной. И Вика попалась на этот прием. Дернулась раз-другой, пытаясь вырваться, и затихла как пловец, уставший плыть против течения. И поплыла вниз по реке как безвольное бревно.

Да и глупо было бы сопротивляться. Она же не девочка, и Родик это поймет. И посмеется, вспоминая, как она изображала из себя недотрогу.

Родик вел себя как опытный мужчина, привыкший к легким победам над женщинами. И целовался он со знанием дела. И язык его проник под губы лишь после того, как Вика созрела для этого.

Если он хотел разгорячить ее желания и распалить воображение, то ему это удалось. Вика созрела и для большего, чем глубокий поцелуй. Но Родик не торопился. Он страстно целовал ее в губы, его руки также не знали покоя, но время шло, а Вика все еще оставалась в одежде. И в горизонтальном положении. А страсть, она как сырой порох — сначала горит медленно, а потом быстро. Выгорает дотла и затихает. Если, конечно, пожар не перекинется на следующую пороховницу.

— Хватит!

Она оттолкнулась от него, вернулась в комнату. И, недолго думая, наполнила бокал и выпила.

— А мне? — спросил Родик.

Она сухо кивнула, наполнила и подала ему бокал.

— А закусить?

Он попытался поцеловать ее в губы, но Вика отвернула голову. Надоело.

Он сел, взял ее за руку, потянул на себя. Вика пресно глянула на него. Ну сядет она, а дальше что?.. И она села. Хотя бы для того, чтобы получить ответ на свой вопрос.

— Как-то быстро все вышло, — сказал он.

И голос у него подрагивал, и сам он вибрировал изнутри от волнения.

— Что вышло? — усмехнулась она.