Судьба с чужого плеча - Анна Иванова Страница 7

Поезд приближается. Вдохновившись собственными мыслями, я пытаюсь овладеть ситуацией. Мне удается немного наклониться назад, но тело снова перевешивает в сторону рельсов. От напряжения и страха сводит копчик. Поезд так близко, что виден ужас на лице машиниста. Еще один миг… Последний. Воздушный поток обхватывает талию. Размахивая руками, я пытаюсь отступить от края платформы. Второй каблук проскальзывает между прутьев решетки. Я падаю на спину. Состав, вагон за вагоном, проносится мимо.

— Жива… — выдыхаю я, но голос с шепота тут же переходит на крик. — Жива!

Толпа провожающих замирает, глядя в мою сторону. В самом центре я замечаю полицейскую фуражку. Она сначала поворачивается козырьком в мою сторону, затем приближается. Я вытаскиваю каблуки из решетки и оглядываюсь по сторонам в поисках спасительного убежища. Сзади, в двух шагах от меня, стоит коробка общественного туалета. Мышцы пришли в норму от очередного шока. Я подскакиваю и, как мышка в нору, забегаю в проем под буквой «Ж». В эту же секунду я готова развернуться и с не меньшей скоростью бежать обратно, подальше от невыносимой вони. Надо учиться наслаждаться каждым проявлением жизни. Или немного потерпеть. На улице слышатся неторопливые, уверенные шаги. Я забиваюсь в самый дальний угол и жду.

— Гражданочка, у вас все в порядке?

— В полном!

— Может, вызвать скорую?

— Я же сказала, все хорошо!

— Тогда выходите, мне нужно убедиться…

— Мужик! — встревает еще один голос. — Оставь телку в покое. Не видишь, как она испугалась?

По платформе эхом разносится смех толпы. Я вжимаюсь в стену и жду, когда все закончится. Звуки постепенно затихают, шаги отдаляются. С новой силой начинаю чувствовать запах фекалий с примесью хлорки. Поднимаюсь с пола под аккомпанемент разлетающихся в стороны мух. Достаю из сумки платок, набрасываю на голову и повязываю вокруг шеи. Ловким движением заправляю складку со лба внутрь. Этот прием я подглядела в модном журнале, когда работала библиотекарем. Теперь платок зрительно увеличивает объем скрытых под ним волос и надежно держится на голове. Надеваю солнцезащитные очки и с облегчением выхожу на свежий воздух. Здание вокзала притягивает взгляд отражениями в окнах: на перроне прогуливается кинодива пятидесятых. Платок, очки, туфли на шпильках и короткое платьице преобразили меня до неузнаваемости. Длинные стройные ноги отвлекают внимание от разукрашенного лица, волосы скрыты под воздушной косынкой. Кто сможет узнать забитую мужем-садистом домохозяйку в этой гламурной красавице? Хочется забыть обо всем, гулять по городу и наслаждаться только что приобретенной привлекательностью. Теперь все будет по-другому. Начиная с этой минуты я больше ни в чем себе не откажу. Буду черпать наслаждение, объедаться удовольствием. Пожалуй, начну с мороженого.

Как же вкусно было есть эскимо, прогуливаясь по парку за ручку с мамой! Теперь я совсем одна, но это меня не остановит. Ноги сами идут в страну детских воспоминаний. У входа в парк я останавливаюсь возле холодильника с мороженым, раскрываю сумочку и, нащупав пачку денег, замираю. А как же Ира? Она отдала мне все сбережения, лишь бы помочь убежать. Что я наделала?! Почему не послушалась лучшую подругу? Наверно, я сошла с ума от потрясения. Но разве желание вернуться туда, где я когда-то была счастлива, не естественно? И зачем ехать за тридевять земель, если ничего хорошего там не ждет? Неизвестность пугает сильнее, чем физическая угроза. Кажется, я все-таки в порядке, наконец-то прихожу в себя и снова мыслю здраво. Я всегда слушала Иру, но теперь доверилась собственным инстинктам. Какая разница, уеду я или останусь? Катю все равно не вернешь.

Медленно иду по дорожке под тенью деревьев. Ветер разогнал тучи и теперь играет с сочной травой в «Море волнуется раз». Мальчик лет трех машет руками в такт зеленой волне, криком стараясь подражать пролетающим над поляной чайкам. Я неосознанно улыбаюсь, но стоит мне встретиться с глазами матери карапуза, как улыбка тут же сползает с губ. В выражении ее лица я читаю осуждение. Она без слов спрашивает: «Как ты могла оставить ребенка одного?!» Отворачиваюсь и пытаюсь сосредоточиться на чем-то еще. Рядом проходит женщина. Одной рукой она направляет коляску, а другой — подносит к губам бутылку с пивом. Не мне ее судить, она хотя бы взяла малыша с собой…

Я откусываю макушку мороженого, пласт безвкусного шоколада отламывается и норовит запачкать туфли. Отступаю на шаг, и взгляд цепляет розовое пятно на дальней лавочке. Мозг сравнивает и выдает результат быстрее, чем я успеваю опомниться. Это же Катя! Маленький бегемотик в розовом платье с крылышками. Она жива! Ира что-то напутала! Полицейские говорили про другого, соседского, ребенка. Катя жива и невредима, как ни в чем не бывало гуляет в парке. Раз она здесь, неподалеку должна быть и свекровь. Надо найти ее и спросить, с чьим ребенком произошло несчастье. Интересно, как ей удалось так быстро починить платье?

— Марина! — раздается женский голос за спиной. — Пора домой!

Катя поворачивается. Мороженое выпадает из моих рук. Я цепенею от ужаса и зажимаю ладонью рот. На лице моего ребенка, моего розового бегемотика, чужие глаза. Она спрыгивает с лавочки и, распростерши руки, бежит ко мне. Я через силу раскрываю объятия, но девочка пробегает мимо и виснет на незнакомой женщине. Мать с дочкой разворачиваются к выходу, а я возвращаюсь в свой кошмар, который снова становится реальностью. Кати больше нет. Я должна перестать цепляться за несбыточные надежды, иначе могу сойти с ума. Надо развеяться, снова настроиться на удовольствие. Наслаждаться жизнью, вот для чего я сюда пришла. Этим и займусь.

Что в детстве я любила больше мороженого? Качели. На пригорке их пять штук, а рядом ни одной мамочки с ребенком. Я сажусь на самые дальние, чтобы видеть подъезжающие к парку машины. Из ближнего автомобиля вылезает мужчина с маленькой девочкой. Он берет ребенка за руку и ведет к качелям так быстро, что девочка еле успевает перебирать ножками. Я отворачиваюсь и отталкиваюсь ногами от земли. Качели набирают ход, в животе все приятно сжимается. Как давно я не испытывала этого сладкого ощущения полета. Это простое удовольствие было доступно мне каждый день, а я проходила мимо, словно жила с закрытыми глазами.

— Девушка! — останавливается напротив меня мужчина. — Уступите нам качели.

— Но рядом столько свободных, — сам собой вырывается у меня ответ.

— Мы хотим кататься на этих, — скрещивает он на груди руки. — У вас есть дети?

Я в недоумении пожимаю плечами, не зная, как теперь должна отвечать на этот вопрос. Утром у меня был муж и падчерица, а к вечеру я осталась совсем одна.

— Вам сколько лет? — продолжает допрос с пристрастием мужчина. Девочка тем временем тянет его за штанину и пальчиком показывает на соседние качели.

— Двадцать четыре, — без задней мысли отвечаю я, всем телом пытаясь остановить качели.

— А ей еще нет четырех! — Он повышает голос и хватает дочку за руку. — И она хочет кататься на этих качелях. Я спрашиваю, у вас есть дети?!

— Да! — кричу я в ответ, стараясь ухватиться за металлический столб.