Волчий корень - Николай Старинщиков Страница 7

– Давай за него, чтобы вышел из этой неприятности целым и невредимым.

– Передачу, паразиты, не приняли…

Серафима Семеновна отставила рюмку и залилась слезами.

– Разве же слезами поможешь, Семеновна, – говорил Саня.

Они выпили. Саня громко крякнул. Серафима Семеновна махала перед лицом ладошкой. Степаныч сразу покраснел лицом – реакция на алкоголь.

– Они ведь и мне подкинули, когда связывали, – повествовал Степаныч. – Уму моему не понять, до какой степени надо опуститься, чтобы творить подобные дела. Может, в наше время было всё так же, а мы сейчас просто забыли?

– Да ты что, Иван!

Царев уставился на него, словно впервые видел.

– Чтобы на иномарках ездить, никакой зарплаты не хватит, – продолжал Степаныч.

– Говорят же, у Прахова коттедж в Заволжском районе. И у многих других… Живут, будто завтра потоп, а им об этом точно известно – вот и наслаждаются. Торопятся жить.

– Кому пакетик с наркотиком, кому пистолетик в карман… с перебитыми номерами. Попробуй, отвертись. Волосы дыбом встают. И ведь кто этим занимается? Милиция! Слуги закона! А прокуратура молчит!

– Хлещут из одного стакана…

Сослуживцы умолкли. Что тут скажешь?

– Беднякова помнишь? – спросил Саня.

Как можно о нем забыть?! Иван помнил командира отделения.

– Умер, – произнес Саня.

Голос у Царева спокоен. Поздно переживать. Давно дело было. По осени. Он лишь констатирует факт.

– А Мишу Волкова?

Ефремов молчал, ожидающе глядя.

– Тоже ушел. С неделю назад… Так что от нашего дивизиона остаются рожки да ножки.

– Да-а…

Царев и Ефремов служили когда-то в оперативном дивизионе, подчиненном областному УВД. Позже именно дивизион оказался базой, на основе которой был создан ОМОН. Все они выходцы из ОМОНа. Степаныч был там позже на командной должности, командиром взвода, затем начальником штаба. За восемь лет до ухода на пенсию перешел Степаныч на «территорию», переведясь в следственный аппарат. Везде были свои трудности, однако не подличал человек в мундире.

Степаныч рассказал о событиях последнего времени, упомянув фамилию следователя.

– Ему надо морду набить, – задумчиво произнес Царев. – Где он ходит?

Степаныч пожал плечами. Караулить Бнатова не входило в его планы. Под горячую руку – куда ни шло, но чтобы специально, это еще подумать надо.

– Жалко… Отлегло от сердца… – перечислял Царев. – В следственном изоляторе не твой сын сидит, а соседский хулиган…

Он, может, еще наседал бы, но Степаныч с ним согласился. До сих пор камера вонючая снится.

– Вот я и говорю, – мечтал Саня. – Устроить им… Сезон мордобития. По снегу да по пороше оно как раз было бы…

– Завтра забудешь, Саня.

– Я?! Позабуду?!

Под толстым слоем жира у Сани шевельнулись мышцы, и Ефремов понял: не забудет. Во всяком случае, до сегодняшнего вечера. Но если он так настроен, не имеет ли он к этому какое-то отношение? С чего бы это вдруг его понесло? Однако Саня лишь хитро щурился.

– И все же – для чего тебе это надо? Голый спортивный интерес – это вряд ли…

– Может, и так, – произнес Царев.

Серафима Семеновна сидела ни жива ни мертва. На войну собрались. Ладно Царев. Случаем упадет на кого – насмерть задавит. А этот куда? Тем более отпустили недавно. Она сомневалась в возможностях мужа, в то время как участники трапезы уже вынашивали план.

– Машина понадобится, – говорил Степаныч.

– Адреса! – воскликнул Царев. – Чтобы ни один гад не выскользнул! И чтобы ни один невиновный не пострадал. Согласен?

Иван Степанович кивнул, сжав губы на манер сковородника. Он пока что не знал, кого в точности следовало отнести к виновным.

– Но это же проще простого! – удивлялся Царев. – Всё, что нажито сверх установленного оклада, есть доказательство преступного обогащения…

У Сани – ни в одном глазу. Ничего странного: алкоголь распространяется на килограмм веса. А килограммов у Сани… Сколько есть, – все его. Молодец, что пришел. Умница, что не забыл, что говорит сейчас с Иваном и даже готов с ним пойти в одной упряжке.

– Кроме того, – планировал Саня, – потребуются еще три человек… Или четыре…

Размахнулся. Стратег. Чем больше людей, тем меньше гарантия, что все будет шито-крыто.

– Таких же, как и мы, – продолжал Саня. – Один такой уже есть. Обиженный. Ему летом медаль вручали. Двести лет МВД называется. Пригласили по телефону: зайди на днях, мол, вручим. Приходит – в кадрах дура одна возьми и скажи: «Год целый обзваниваем, а вы всё не чешетесь!.. Чо тянете?!» Да знаешь, с надрывом так, будто он ей мужем приходится. Этот возьми и скажи: «А не пошла бы ты козе в трещину! На передках в рай въехали и все туда же! В критику!» Он любитель крепкого выражения и за словом в карман не полезет – что думает, то и говорит. Скандал возник в отделе кадров грандиозный. Пятнадцать суток ветеран схлопотал – веришь ты или нет?!

– Верю… У нас теперь как в Греции – все есть…

Ефремов взял со стола бутылку.

– Мать, ты меня не жури. Я сегодня как из разведки вернулся. И тебе налью.

Семеновна не противилась. Мужики правы. Их достали за живое – вот они и задумались… Завтра они протрезвеют, и юношеский пыл, подогретый алкоголем, улетучится. Вместо него придет похмелье. А с ним и головная боль.

– Я с тобой полностью согласен, Саня, – говорит Степаныч. – Мне эта жизнь вот где. – Он черкнул себя ладонью по горлу. – И времени у меня теперь достаточно. Свободен, как ворона на суку. Меня же с работы уволили. Какой я теперь охранник? Ведь там оружие, а я с «кичи» откинулся. Зэк.

– Короче, у того мужика машина подходящая. «Уазик»… – Японский Царь разрабатывал тактику. – По бездорожью в самый раз будет. Плюс твоя машина. У меня тоже таратайка на ходу. Будем транспорт менять, чтобы нас не заметили раньше времени и не вычислили.

– Кому вы нужны, чтобы вас вычисляли…

Семеновна по-прежнему не верила в серьезность намерений.

– Тогда подняли и вздрогнули. – Степаныч взялся за рюмку.

Вечер наступил незаметно. Пора расходиться. Или бежать еще за одной по старому обычаю. Но это уже будет явный перебор. В особенности для Степаныча. Поговорили, и то хорошо. По пять лет не видеться, это разве нормально? Теперь каждый месяц году равняется. Потому что стареет человек.

– У тебя есть оружие? – неожиданно спросил Степаныч.

– Есть, – не задумываясь, ответил Саня. – Оно у меня всегда с собой. Вот.

Он сжал волосатый кулак.

– Вот это оружие! Пистолет настоящий! – Серафима впервые за долгое время рассмеялась.