Последнее желание гейши - Ольга Володарская Страница 7

Это и хорошо, и плохо. Только если и плохо, Базиль все равносвоего мальчика не променяет ни на какого другого. Он любит его, своегонесовременного, доброго, не по годам и профессии романтичного Митеньку, так непохожего на него, Базиля.

Да, отец и сын Голушко были абсолютно разными. Разными, какбелое и черное, как небо и земля, как человек и инопланетянин (нет, пожалуй, упоследних общего было гораздо больше). Они были антиподами. Двумя полюсами:южным и северным… Если бы не фамильное голушкинское родимое пятно на Митинойягодице (такое же было у отца, деда, прадеда), Базиль ни за что бы не поверил всвое отцовство, решив, что ему пытаются навязать чужого дитятю. Тем более,обстоятельства, при которых он узнал о том, что стал папой, не располагали кдоверию…

История с отцовством началась сорок лет назад. Тогда молодойБазиль, красавец, франт, кутила, успешный катала-гастролер вернулся в роднойгород из очередного тура по приморским курортам. Вернулся богачом. Это летовообще было для него крайне удачным: его ни разу не побили, не киданули, необыграли, не задержали (последнего он особенно опасался, так как в тюрьме онуже посидел и ему там страшно не понравилось). Осень тоже выдалась на славу –родной город встретил его не просто ласково, а восторженно, страстно. Все еголюбили, принимали, уважали. Любили лихие девчонки, принимала местная братва,уважали дружки-приятели. Особенно приятно было то, что среди городскихпроституток он пользовался таким успехом, что ни одна не спросила за своиуслуги денег. Так и перезимовал: по-маленькой поигрывая, по-крупному тратясь,пьянствуя с дружками, веселясь с девчонками…

Вот если бы не было в ту зиму настолько хорошо, незадержался бы он в городе так надолго и не обрел бы сына. Но он задержался:начал собираться на гастроли, не как обычно, в мае, а в начале июня. И воткогда до отъезда оставался один день и Базиль уже сидел на чемоданах (в тотмомент он на самом деле сидел на чемоданах, то есть пытался умять вещи задом,так как коленом не получалось), в его квартиру постучали. Он открыл. На порогеобнаружилась знакомая деваха. Он не очень хорошо помнил, как ее звали, но былуверен, что кличка у нее Кувалда, потому что до того, как стать проституткой,девушка была метательницей молота, а завершила свою спортивную карьеру послесложной травмы плеча.

Базиль очень удивился, увидев ее: во-первых, по словам еетоварок, Кувалда отошла от дел и уехала из города в деревню к родителям, аво-вторых, на ее могучих руках лежал маленький попискивающий сверток, которыйможно было принять за укутанного одеялком поросенка.

Несколько секунд Базиль и его гостья таращились друг надруга в полном молчании, пока Кувалда не сказала:

– Это тебе, – и протянула ему теперь уже кряхтящийсверток. – Забирай.

– Что это? – с опаской спросил Базиль, но презентвсе же взял – не обижать же девушку, не поленившуюся притащить в город живуюхрюшку. – Поросенок?

– В каком-то смысле, – хмыкнула Кувалда.

– А почему живой? Не могла забить, что ли?

– Ты че, в натуре, с дуба упал? – взревелабарышня, выхватывая из рук Базиля сверток. – Такие шутки шутишь!

– Да какие уж тут шутки… Где я тебе в городе забойщикаскота найду?

Кувалда непонимающе на Базиля уставилась, посверлила егосвоими бледно-голубыми глазами, потом раскатисто расхохоталась.

– Ты действительно решил, что это поросенок?

– Ну да… Я подумал, что ты его самолично выкормила,чтобы мне подарить, – Базиль игриво подмигнул, – когда-то ты была отменя без ума…

– Вот это точно! Без ума! – громыхнулаКувалда. – За что и поплатилась! – С этими словами она откинула крайодеяла, и в образовавшемся отверстии показалась сморщенная младенческаямордашка. – Знакомься, Базик, твой сын, Митюня!

Базиль отпрянул от так называемого сына, как от больногопроказой.

– Убери сейчас же, дура!

– Чего это? Сын твой, тебе и воспитывать…

Она опять попыталась всучить Базилю сверток с младенцем, нотот отскочил в глубь прихожей с резвостью спортсмена-прыгуна.

– С чего ты взяла, что он мой? – выкрикнул Базильна скаку.

– Я как тебя увидела, сразу решила – ребеночка рожу.Вот и родила… – Кувалда покрепче обхватила сверток и начала заходить сфланга, загоняя Базиля в угол прихожей. – Только теперь поняла, чтопогорячилась… Мне в деревне тошно, а тут с ребенком тяжко. Так что придетсятебе его немного у себя подержать, я его, может, потом заберу, а пока… –Она загнала Базиля в угол и взгромоздила ему на руки сверток смладенцем. – Бери!

Прижатый к стене пудовыми грудями, Базиль начал задыхаться.Конечно, можно было дать наглой бабе в лоб, но он никогда не бил женщин,поэтому легонько оттолкнул ее локтем и сипло спросил:

– А мне он куда?

– Девай, куда хочешь. Можешь даже в детдом отдать, мневсе равно…

– Сама и отдавай! – рявкнул он, возвращая младенцав мамашины руки.

– Не могу! – плаксиво протянула она. –Кровинушка ведь родная…

Базилю спектакль стал надоедать, поэтому он ухватил Кувалдуза воротник, встряхнул, после чего пинком отправил к двери.

– Катись отсюда вместе со своей кровинушкой, идиотка!За лоха меня держишь? Чужого пацана хочешь мне впарить?

– Твой он! Твой, Базик! – заверещалаКувалда. – Христом богом клянусь!

– Пошла вон!

– Не веришь? Тогда смотри! – И она сорвала смалыша одеялко, затем марлевый подгузник и сунула под нос Базилю круглуюрозовую задницу. – Смотри!

Базиль посмотрел. На левой ягодице имелось темное родимоепятно в форме сердечка. Голушкинская метка или, как говорил Васин отец ДмитрийКонстантинович, божье клеймо. Им клеймили всех мужиков рода Голушко, начиная отоснователя династии Миколы и заканчивая Базилем.

– У тебя точно такое же! – выкрикнула Кувалда,хватая Базиля за мускулистую ягодицу. – И на том же самом месте! Я помню,ты мне говорил, что у всех твоих предком такое имеется, и что по нему баб наверность проверяли!

Да, было такое! Как рассказывал Васин отец, благодаря«метке» один раз был выявлен случай супружеской неверности, то есть жена егодяди, Олеся, умудрилась родить чистопопого пацана, за что была бита батогами иизгнана с хутора за блуд.

– Теперь ты веришь, что это твой сын? – не скрываяторжества, спросила Кувалда.

– Верю, – выдохнул Базиль, предварительно потеревпятно пальцем – вдруг нарисованное. – Только…

– Не похож на тебя? Так он и на меня не похож, потомучто недоношенный! Но он отъестся, окрепнет, станет вылитый папка! Вылитый ты!

– Я его не возьму! – возвысил голос Базиль.

– Как, не возьмешь? Почему?