Взрослое лето - Владимир Голубев Страница 7

– Хорошо, я подожду тебя в кафе. Не опаздывай!

– Мамуля, ты просто – розовая лошадь!

– Кто? Ты сошла с ума?

– Шучу… Ты розовая овечка. У тебя есть крылья, и когда ты делаешь людям добро, они поднимают тебя на седьмое небо.

– Ну, хрен редьки не слаще… Опять что-то выдумала!

– Приду, расскажу.

Из трубки донеслись гудки. Алёнка, словно до этой секунды сидела на сжатой пружине, – вылетела из кресла, крича:

– Пашуля, колись! У тебя в принтере есть чернила?

– Угу, но чуть-чуть, – из гостиной пробурчал Пашка. – Пушкин-то мой всё стихи строчит…

– Можно я распечатаю письмецо на полстранички?

– Валяй, только включи принтер, розетка за ковром. Но, смотри, не больше, а то он меня убьёт, каждую неделю чернила заправляет, у него в сервисном центре уже скидка 25 процентов. Вот что гадюка наделала!

– Ты про какого Пушкина, не пойму? Какая гадюка?

– Ну, та из Астрахани, что цапнула моего батю на рыбалке. Там он угодил в больницу и, как говорит мамка, «поймал рифму», ну, со страха принялся писать стихи, как тот Онегин, у которого дядя заболел.

– Ты хотел сказать Пушкин?

– Точняк, Пушкин.

– Наверно, проснулся поэтический дар?

– Не знаю. Мы с мамой и братом думаем, так на него гадюкин яд подействовал.

– Да… печалька… Осенью вернусь домой, дашь почитать своего Пушкина?

– Дам, весь дом завален его стихами, от туалета до чердака!

Тут принтер допел свою песню и с визгом остановился. Отпустив в дальний путь ещё тёплый листок, он замер, но ещё несколько секунд напряжённо моргал красным глазом. Аленка быстро пробежала глазами по тексту и побежала в прихожую, обуваться.

– Паша, я всё! Спасибочки! С меня литровая банка земляники, годится?

– Замётано. Не кинешь?

– Соседке не веришь? Как только появится в лесу, расплачусь.

– Да ладно, заходи, без банки. У нас самих клубники завались, хочешь, пойдём, угощу. Это у вас строители весь огород вытоптали, балбесы.

Алёнка перестала улыбаться и кивнула Пашке:

– Вырастим, будет лучше прежнего. Я пошла, увидимся!

Парень закрыл дверь и, скинув тапки с босых ног, вернулся в комнату, чтобы вновь завалиться на диван с планшетом и выискать, где спрятан Истинный Экскалибур.

По дороге Аленка забежала на почту, благо посетителей не оказалось, и, купив конверт, опустила письмо в синий ящик, незаметно перекрестив его перед дальней дорогой.

– Ура! Хоть что-то получилось в это лето! – сказала девочка, выходя из здания почты. Никто не слышал этих слов, разве только чёрный котик с белой грудкой, но и он в воскресный день занимался ответственной работой: умываясь, приманивал редких посетителей. Теперь Алёнке оставалось только ожидать новостей, но уж этому она научилась за свою короткую жизнь. Закрыв скрипучую дверь почты, она улыбнулась оранжевому солнцу и вспомнила, что на улице хозяйничает лето и вообще у неё в жизни замечательные каникулы. Впереди, в школьном саду, с визгом и смехом, от которого закладывало уши, малышня играла в догонялки. Она улыбнулась, ей тоже захотелось кинуться к ребятам, кого-нибудь засалить, а потом носиться со всех ног между яблонь и вишен или спрятаться среди зарослей акации, ох, какое там есть классное местечко – никто ни в жизнь не найдёт! Но пока не до игры – в кафе её ожидала мама.

– Значит, ты величаешь меня «овцой»?

– Мама, ты что?

– А я тебе капучино заказала, сейчас принесут. Будешь?

– Спасибо, мамочка. Просто я сочинила историю про розовую овечку, заметь, а не овцу, у которой есть крылья. Если она приходит на выручку деревенским жителям, то после летает, а если вредничает, то хозяева с неё шерсть состригают. Встретила она однажды того самого Колобка и от хитрой Лисы уберегла.

– Ну и выбор у тебя, не позавидуешь розовой овечке! Так и я, если вдруг совру или что-то не то, по-твоему, сделаю, у дочки зазвонит колокол, и ты уже глядишь на меня с осуждением. Бедная я, бедная овца! Где моё седьмое небо? Может, хватит меня стричь!