Ярость валькирии - Ирина Мельникова Страница 7

Статья не желала писаться, хоть тресни!

Вера садилась, вставала, выходила на холодный балкон покурить, пила горячий чай с прошлогодним вареньем из мелкой садовой вишни, выплевывала косточки на блюдце, раскладывала пасьянс, расставляла в ряд драгоценные камни в онлайн-игрушке, читала посты в социальных сетях и некоторые даже едко комментировала, стараясь, словно вампир, зарядиться жизненной силой и эмоциями. Получалось плохо, зарядка не срабатывала, и оттого статья выходила тусклой, бездыханной и жалкой. А писать жалкие статьи — удел неудачников и графоманов. Вера же считала себя особым явлением в журналистике и старалась лелеять это самомнение всеми доступными способами.

Она прекрасно сознавала, что тема затерта до дыр и затоптана до бетона. Туберкулез в регионе, статистика, профилактика и прочее. Кого сейчас этим удивишь? Вот если бы выдать громкий материал о венерических заболеваниях в области, о целых деревнях сифилитиков? Впрочем, о сифилисе и гонорее она планировала написать чуть позже, решив придержать тему, так как недавний инцидент сильно испортил ей настроение.

Популярный медиапортал заказал материал о росте онкологических заболеваний в регионе. Статья получилась удачной и, самое главное, не «напряжной». Мотаться по области и собирать информацию не пришлось. Статистику предоставило управление здравоохранения, интервью главврач онкологического центра дал еще год назад, и с тех пор мало что изменилось. Вера смело воткнула слова доктора в материал, присыпала статистикой, припорошила страшными данными о радоновых разломах, по которым текла река. Из нее, соответственно, питались все водопроводы города. Добавила в качестве приправы радиоактивное облако, накрывшее город после взрыва на секретном военном объекте в начале семидесятых, и украсила статью пышной розочкой в виде громкого заголовка: «Страшная тайна края».

Но не учла, что на этом портале фамилию журналиста верстали перед названием статьи. В итоге получилось: «Вера Гаврилова. Страшная тайна края». С порталом пришлось поругаться, но урон репутации был уже нанесен, и урон существенный.

Насмешки коллег и анонимных комментаторов Вера вытерпела стойко, старательно запомнив всех, кто хихикал и искрометно шутил и по поводу ее внешности, и по поводу тайны. Придет время, и она, выждав месяца два-три, несомненно, отомстит каждому. Но заголовки следовало теперь подбирать тщательно и осторожно, чтобы не давать ни единого шанса для зубоскальства и издевок. Вот только статья не писалась, хоть убей!

Еще недавно она расправилась бы с материалом одной левой. С туберкулезом в области боролись вяло, и посему можно было до бесконечности чисто риторически вопрошать: доколе? Доколе бывшие заключенные и бомжи будут бродить по улицам и невозбранно распространять палочку Коха? Доколе в городе будут отсутствовать реабилитационный центр и приют для бездомных? Доколе в тубдиспансере будут ремонтировать помещения и лечить больных дедовскими методами?

Правда, с полгода назад ситуация неожиданно изменилась в лучшую сторону. В область пришел новый начальник здравоохранения, который поменял приоритеты. На борьбу с заразой выделили кучу бюджетных денег, в тубдиспансер закупили оборудование и наконец-то закончили совсем захиревший ремонт.

Вот только новых данных по ситуации с туберкулезом у Веры не имелось. В пресс-службе областной медицины сообщили, что о победах трубить еще рано, недостатки они усиленно искореняют, а по результатам года проведут в скором времени пресс-конференцию, на которую Веру непременно пригласят. Начальник управления общаться по телефону наотрез отказался, а на личную встречу у него просто не было времени. Просить же униженно главврача тубдиспансера об интервью и затем ехать на встречу с ним к черту на кулички, по морозу и ледяной пурге, страх как не хотелось. Да и времени ушло бы немало, а статью требовалось сдать к завтрашнему дню.

Муж отсутствовал дома вторую неделю. Этим событием мало кто интересовался, но Вера при случае сообщала знакомым — супруг в творческом поиске, пишет новую картину.

Она жила с Владимиром Кречинским тринадцатый год. И поначалу все было как в итальянских комедиях: страстно, смешно, с милой и неопасной поножовщиной — как она называла семейные скандалы. В конце концов, он тоже был творческим человеком, а у богемы не бывает жизни без игры страстей, придуманных или настоящих. Правда, в качестве примы всегда выступала Вера. Володины страсти были довольно ленивыми и прохладными, отчего ей приходилось стараться за двоих. Иной раз Вера томным шепотом делилась с коллегами, какой у нее пылкий муж, закатывала глаза и напоказ ревновала его даже к фонарному столбу. Эти постановки ее невероятно забавляли и раскрашивали жизнь в яркие цвета, особенно в периоды, когда картины супруга не продавались и он впадал в депрессию. Тогда Кречинский неделями не работал, пил горькую, смотрел мутным взглядом в стену и беззвучно шевелил губами.

Коллеги весело подмигивали, советовали ей держать мужа покрепче, мол, смотри, уведут твое золото, а за спиной язвили: «Опять в запое!» Вера свирепела и бросалась в бой.

Правда, в последнее время Владимир как-то вдруг встрепенулся, ожил и по телефону таинственно сообщил, что задумал серию шедевральных полотен, но приезжать в мастерскую — однокомнатную квартирку с эркером на девятом этаже, без ремонта и с дряхлой мебелью, запретил, чтобы не спугнуть музу. Но Вера и не собиралась тащиться через весь город на общественном транспорте с пересадками. Так хотелось побыть одной хоть немного.

Она слонялась по квартире из угла в угол, попивала остывший чай и дымила прямо в потолок, и все крутила тему и так, и этак, но снятое молоко не дает сливок. Вера это прекрасно понимала и только обреченно вздыхала, как старая лошадь в сарае. Но жизнь научила ее вертеться, точно ужа на сковородке, и поэтому она не сомневалась, что найдет способ огранить и отшлифовать статью до нужного блеска. Но ценный, пока неоперившийся замысел ходил вокруг да около, постепенно сужая круги, и когда победный клич готов был взвиться к небесам, в дверном замке повернулся ключ.