Заначка на черный день - Сергей Лавров Страница 7

— Ни на кого… Давай, дальше рассказывай. Ты, значит, стояла тюленем на балконе и спокойно смотрела на то, как у тебя уводят нашу последнюю надежду на достойную старость. Твоя спартанская выдержка достойна всяческого восхищения. Бессребреница ты наша!

— Но я же не знала, что в чемодане такие деньжища! — виновато сказала Марго.

— А должна была догадаться! Интуицию включить! Предвидение! Жизненный опыт!

— Мой жизненный опыт, извини, протекал несколько в более цивилизованных условиях!

— Да, знаю… ты тридцать пять лет рассусоливала о роли спряжений в жизни современного общества. Ладно, чего уж… Даже если бы из этого чемодана деньги сыпались бы на каждом шагу, это тебе не помогло бы…

— Ну, ты меня уж совсем за дуру считаешь! — гордо выпрямилась Маргарита. — Я бы тогда уж не оплошала! Я бы… милицию вызвала! Надо же, такие деньги… десять миллионов!.. Это сколько же пенсий будет? Там семь нулей, да?

Пока Маргарита, достав бумажку и огрызок карандаша, занималась изощренным садомазохизмом, деля в столбик и безнадежно ошибаясь в попытках определения точного значения иррациональной дроби, я лихорадочно, до звона в голове, до ломоты в висках думала. Это был мой шанс! Это был наш общий шанс! Это было реально, и грозило совсем не тюрьмой, а сразу уж… да, впрочем, ничем не грозило. Не следует в самом начале предприятия думать о его печальном конце.

— Не мучайся, жертва калькулятора! Раньше надо было учиться делению в столбик! — сказала я, отобрала у подруги бумажку, скатав шарик и метко бросив его в мусорное ведро под раковиной. — Это будет приблизительно пять тысяч пятьсот пятьдесят пять и пять в периоде пенсий. Их при нынешней нашей бережливости может хватить на четыреста шестьдесят три года. Если принять среднюю продолжительность жизни питерской пенсионерки за двадцать лет…

Марго смотрела на меня недоверчиво, точно Гобсек над сундуками с золотом.

— Чего это только двадцать лет? Маловато будет…

— Зато делить удобно!

— Ты точно сосчитала? — сварливо уточнила она. — Пересчитай еще раз, для верности. А чьих пенсий — твоих или моих?

— Между нами разница в двадцать восемь рублей, — усмехнулась я. — Не стану я пересчитывать. Поверь кандидату физико-математических наук на слово. Маразмом еще не страдаю, как некоторые. Нечего дуться, сейчас тебе представится возможность опровергнуть мои слова. Если хочешь на деле проверить, на сколько тебе хватит твоей доли, быстро вспоминай, куда пошла эта девушка! Что на ней было одето? Какой рост, цвет глаз, волос, марка косметики — словом, все! Ну — что ты притихла? Убеждаешься в собственной неполноценности?!

Маргарита надула толстые щеки, покраснела от непривычного умственного напряжения.

— Издеваешься, да? — с обидой в голосе спросила она. — Духи, косметика… Я же с пятого этажа на нее смотрела… Ты хоть сама помнишь, какая у меня, например, косметика?

— У тебя всегда одно — огуречный лосьон! — махнула я рукой. — Про девушку думай, а не права филологов на женскую стать защищай! Эмансипе мое!

— А зачем тебе это надо?

— Потому что мы будем искать эту девушку! Мы знаем, как она выглядит, а мафия — нет… если ты, конечно, им не расскажешь. И когда мы ее найдем, мы заставим ее с нами поделиться!

— Да-а… — задумчиво протянула Марго. — Вряд ли мы ее найдем… и не захочет она делиться! Надо же, привалило такое счастье…

— Счастье, Марго, это когда ты нашел деньги! А несчастье — это когда тебя нашел тот, кто эти деньги потерял! Если мы ее разыщем, положись на меня — я заставлю ее поделиться! Не захочет же она, в самом деле, познакомиться с твоим соседом и его хозяином с ласковым именем! Думай, бегемот, думай!

Я принялась толкать ее кулаками в пухлый бок. Марго насупилась, по-бабьи подперла щеки ладонями так, что лицо ее пошло складками кожи, точно морда у шарпея. Пользуясь минутой, я уже заварила чай покрепче, под шумок насыпав от души ее хваленой заварки, и теперь курила, а хозяйка маленькой кухни все еще пыжилась, ерзала ногами в тапках под столом и тяжко вздыхала.

— Хоть убей — ничего не помню! — созналась она наконец, бессильно повесив полные плечи под халатом. — Я и видела ее всего минуту! Она машину тормознула, села — и адью! Даже ручкой не махнула, зараза! Увезла наши деньги и спасибо не сказала!

— Маргарита! — вскричала я, обнимая ее. — Ты на самом деле такая… чудная, или притворяешься?! Что за машина?! Какая марка?! Номер запомнила?!

— Да я не разбираюсь в них! — отмахнулась в расстроенных чувствах Марго. — Машина и машина… синяя такая… На ней наш сосед ездит… таксистом ночным работает. Я ее хорошо знаю. Он, видно, домой уже возвращался, только во двор завернул — а она его и подцепила. Села — и адью!

Я присела на табуреточку, унимая дрожь в пальцах.

— Он сейчас дома, твой таксист?

Подруга подняла взгляд на часы с кукушкой на стене.

— Дома должен быть, если еще не уехал. Он днем спит, а по ночам работает. Я же тебе говорю, ты разве меня не слушаешь?! Какая ты, Агнешка, рассеянная!

— Ты прости меня! — сказала я, поднимаясь и целуя ее в мягкую теплую щеку. — Я подарю тебе новый телевизор, плоский, во всю стену! Ты сможешь повесить его на потолок и смотреть сериалы, лежа на спине, кверху пузом!

— Иди ты! — отмахнулась Маргарита, довольная, что помогла мне и справилась с заданием. — А разве такие телевизоры бывают? Ты меня опять разыгрываешь!