Игрушка богатого человека - Тереза Вейр Страница 7

Харли Джиллет прошел по гулким коридорам редакций “Дырявой луны”. На нем были старые, мятые, замызганные джинсы, обрезанные чуть ниже колен. Выношенные до дыр подошвы кожаных сандалий громко шлепали по полу, шея и спина вспотели под длинными волосами. Уже во второй раз за день он спросил себя, не стоит ли ему подстричься. В конце концов ножницы не прикасались к его волосам вот уже два года. Может, пора сделать над собой усилие и придать себе более солидный вид, подобающий бизнесмену?

К черту! У него еще будет время этим заняться. Проходя по коридору, он вспомнил, что в фойе “Чикаго трибюн” висят на стенах бронзовые таблички, на которых соответствующим шрифтом, но в масштабном увеличении были воспроизведены самые громкие газетные заголовки, опубликованные в разные годы. Что ж, на то она и “Трибюн”. Размещается в небоскребе готической архитектуры, в фойе — искусно подсвеченный фонтан.

Первые полосы “Дырявой луны” были приклеены прямо к бетонным блокам голых стен. Редакция размещалась на третьем этаже четырехэтажного кирпичного складского здания с протекающей крышей. Фонтаном служили проржавевшая эмалевая раковина и туалет с неисправным бачком — за ручку приходилось дергать несколько раз.

“Да, редакционное помещение “Дырявой луны” вряд ли будут показывать туристам, приехавшим любоваться достопримечательностями города Чикаго”, — решил Харли, рассеянно просматривая заголовки опубликованных в газете статей.

“ЛЯГУШОНОК С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ”

“Он очень симпатичный, — утверждают ученые, — и чертовски умный”.

“РОДИЛСЯ РЕБЕНОК, ЗАЧАТЫЙ ОТ ИНОПЛАНЕТЯНИНА”

“Если не считать сверхъестественной способности читать чужие мысли, малышка Одри — во всех отношениях нормальный ребенок”.

“ПОТЕРЯВШИЙСЯ БЫЧОК САМ НАШЕЛ ДОРОГУ ДОМОЙ”

“Теперь мы не сможем отправить его на бойню, — говорит жена фермера. — Он для нас — как член семьи”.

Харли нашел Нэша в скудно обставленной, но тем не менее тесноватой комнате. Когда-то это помещение служило кабинетом самому Харли, но потом редакция расширилась и заняла половину третьего этажа. Нэш стоял, облокотившись на копировальную машину, — гений за работой. В противоположном углу светился монитор.

Сам Харли предпочитал технику, не испускающую зеленоватого свечения: например, свою старенькую пишущую машинку. Нэш, разумеется, был не из тех, кого волнуют такие пустяки, как радиация.

А вот Харли принимал подобные вещи близко к сердцу.

Ему было всего двадцать семь лет, а он уже рассуждал как старик. Его беспокоили озоновые дыры, впрочем, озоновые дыры беспокоили не только его, но он тревожился и о таких вещах, о которых никто, кроме него, не задумывался: например, дегуманизация Америки.

Или, скажем, перемены. Мир менялся слишком быстро. Все существование Харли зависело от компьютера, но он тосковал по добрым старым временам, канувшим в прошлое, когда людям хватало времени посидеть в тенечке и поболтать. Ему казалось, что Америка утратила свою юность.

Послеполуденный свет косо падал сквозь полузакрытые жалюзи. Харли пересек комнату и попытался закрыть их. Послышался скрежет металла о металл. В ярком свете плясали пылинки — Харли сразу вспомнил о своей астме. У него появилось знакомое ощущение стеснения в груди.

— С этими штуками умеют обращаться только женщины, — бросил через плечо Нэш.

— Ты серьезно? — Так и не сумев совладать с хитрым механизмом жалюзи, Харли прекратил свои бесплодные попытки и вытащил из кармана миниатюрный ингалятор. — Это почему же? — Он несколько раз глубоко вдохнул через ингалятор. — Мы что же, такие дураки? — спросил он, задержав дыхание.

— Мне кажется, это как-то связано с генами. Нэш нажал кнопку на копировальном аппарате. Машина загудела, под прозрачной крышкой замигали лампочки. На этот раз бумага не застряла где-то на полпути.

— Что скажешь? — спросил Нэш, вытаскивая оттиск.

Харли сунул ингалятор в карман и принялся рассматривать картинку: классический фотомонтаж Нэша Одюбона, сделанный из нескольких фотографий, призванный проиллюстрировать центральный материал номера — рассказ о мальчике с родинкой, по форме напоминающей карту Африки.

На фотографии был изображен мальчишка лет десяти, задравший рубашку. На его животе красовалась карта Африки, снабженная не только изображением Нила, но и условными обозначениями городов и морских портов.

Харли прыснул со смеху. Он хохотал до тех пор, пока на глазах не выступили слезы. Воздух с хрипом и свистом вырывался из его легких. Он закашлялся, с трудом отдышался и отдал картинку Нэшу.

— Гениально, — сказал Харли. — Один из твоих шедевров.

— Я так и думал.

Некоторые газеты — “Уорлд ньюс”, например, — тоже увлекались фотомонтажом, но они пользовались самой современной компьютерной технологией, какую только можно купить за деньги. Если так и дальше пойдет, думал Харли, коллаж, сделанный вручную, скоро отойдет в область преданий. Вот потому-то его “Дырявая луна” все делала для того, чтобы поддержать старое искусство на плаву. Эти парни из “Уорлд ньюс” просто ничего не понимали. В том-то вся и суть, чтобы создавать заведомые подделки. В этом и заключался весь смысл шутки! В этом-то вся и красота!

Всякий раз, когда его спрашивали, зачем он начал издавать бульварную газету, Харли отвечал, что “Дырявая луна” является отдушиной для общества. Большинство помещаемых в газете репортажей были нелепы до полного абсурда. Если кто-то принимал их за чистую монету, значит, этот “кто-то” — первый кандидат в дурдом. “Дырявая луна” была пародией на другие бульварные газеты, и большинству читателей хватало ума это понять. Это была шутка, и ее не полагалось воспринимать всерьез.

Но в то же время Харли обычно публиковал в каждом номере одну или две статейки на актуальные темы: о городских проблемах или о местных политиках и воротилах. Как правило, это бывали такие темы, о которых власти умалчивали, а другие, газеты — настоящие газеты — предпочитали их не затрагивать.

Вот этой колонкой и заведовал Нэш. Она называлась “Хиханьки-хаханьки”, но про себя Харли предпочитал называть ее “Гласом невидимого”. Нэш обладал редкостным даром заставать людей не столько даже в компрометирующем, сколько в дурацком положении. Как-то раз, например, он заснял жену мэра, выходящую из туалетной комнаты. К каблуку ее туфли пристал длинный шлейф из туалетной бумаги.

Основной секрет успеха колонки заключался в том, что Нэш был начисто лишен чувства страха. Он просто ничего не боялся. Харли часто поражался этому и даже спрашивал себя, через что должен пройти человек, чтобы достигнуть такого состояния.

Как-то раз Нэш состряпал небольшую разоблачительную заметку об одном продажном чикагском бизнесмене. На следующий день в редакции раздался анонимный телефонный звонок: Нэшу пригрозили спалить его дом. Он засмеялся в трубку и посоветовал анониму заодно взять в заложники его жену и детей.