Заморозь мне `маргариту` - Лорен Хендерсон Страница 7

Когда-то я даже отождествляла себя с Фуксией, мрачной и страстной девочкой-подростком, в которую одно время был влюблен сам Стинг. Меня взбесило, что Фиалка Трэнтер – голубые глаза, облако волос и больше ничего – изобразила ее томной девицей, засевшей в башне в ожидании принца. Я невольно скривилась.

– Да, Фиалку зря взяли на ту роль, – сказал Хьюго, заметив мою реакцию. – «Девушка, которая была Фуксией», – задумчиво добавил он. – Мне нравится. Похоже на название детектива, правда? И она, конечно, умирает еще до начала фильма.

– Как Лора Палмер [22], – встрял Мэттью.

Мы с Хьюго разинули рты, замерли на мгновение, потом захлопнули, причем проделали все это синхронно. Зачем заранее рассказывать людям сюжет?

– Ты очень красиво это сделал. Блестящая роль золотой рыбки в аквариуме, – едко заметила я Хьюго.

– На себя бы посмотрела, милочка, – парировал он.

Мелани взглянула на часы.

– Мы больше не можем ждать Фиалку. Табита, будешь читать за нее Гермию. Так, начнем по кругу. Каждый говорит, как его зовут, что он здесь делает и что ел на завтрак. Меня зовут Мелани Марш, я – режиссер, я ела кукурузные хлебцы с молоком. Мэттью?

Мэттью промямлил что-то о тостах с джемом.

– Хм, – прошептал Хьюго, – утром растущий организм нуждается в чем-нибудь более существенном.

Свеклолицый пузан, сидевший рядом с Мэттью, назвался Биллом, сообщил, что он играет Основу, и сердито осмотрел всех, давая понять, что в будущем не потерпит никаких шуточек на свой счет. Я заметила, что его взгляд задержался на Хьюго, – впрочем, я не стала бы его за это судить. Хоть мы и были знакомы с Хьюго всего полчаса, я уже научилась предвидеть, когда с его губ сорвется очередная ехидная реплика. Вот и сейчас, когда Билл свирепо таращился в его ясные серые глаза, на лице Хьюго царила подозрительная безмятежность. Пока Билл вел нас по лабиринту разнообразных блюд своего завтрака: сок, грейпфрут, яичница, овсянка, тост, – Хьюго помалкивал. А ведь мог порадовать нас вестью, что в Лондоне не ожидается нехватки продуктов, или невинно поинтересоваться, как Билл ухитрился запихнуть столько провианта в свое стройное тело. Однако он не оторвал взгляда от Билла даже после того, как эстафета пошла по кругу. На лице Хьюго светилась просто ангельская улыбка. Билл ерзал все энергичнее.

Списку персонажей не было конца. Салли, сидевший рядом со мной, разноцветными фломастерами размечал свой экземпляр пьесы на три сюжетные линии: сцены с эльфами – Оберон, Титания, Пэк и четверо слуг Титании; двор и две пары любовников; и, наконец, эпизоды с простонародьем, своего рода комедийные интерлюдии. Я одолжила у него фломастеры и проделала то же самое, надеясь почувствовать себя опытной профессионалкой.

После переклички Мелани объявила, что просит остаться на читку не только актеров, но и всех остальных. Те, кто решит удалиться, пусть делают это между актами, чтобы не мешать труппе работать.

Более интересных занятий у меня не предвиделось, и я осталась, решив улизнуть через часок. Но через час я с удивлением обнаружила, что с удовольствием слушаю, как актеры читают пьесу. Позже Салли сказал, что это была на редкость удачная читка.

Фиалка Трэнтер так и не появилась. Мэттью сообщил, что безрезультатно звонил ей домой и ее агенту, который не видел свою клиентку несколько дней. В самый разгар читки хлопнула дверь. Все подняли головы, но это был всего лишь Стив, помощник режиссера из театра «Кросс», крупный, нескладный и очень серьезный человек, одетый в черное. Он ворвался в зал с таким видом, будто бы мы тут занимаемся ерундой, отрывая его бог весть от каких важных дел.

Хьюго, играющий две роли – Тезея, короля Афин, и Оберона, короля эльфов, был уже сейчас невероятно хорош. Всемогущий, злой, эгоистичный и пресыщенный Оберон, изнывающий от жестокой скуки, которую не могут развеять даже проделки Пэка. Бесстрастный слабый голосок Хелен так здорово сочетался с его игрой, что я поняла, почему Мелани выбрала именно ее. Но Хелен пока не могла справиться с длинными монологами – они получались у нее такими же плоскими, как и ее грудь.

Мэри, игравшая Пэка, пыталась вжиться в роль лишь на ощупь: Шекспир явно был ей не слишком по силам. Ей наверняка гораздо больше понравилось бы ходить по сцене колесом и выкрикивать свои реплики, стоя на руках.

Билл был на удивление комичен и трогателен в роли Основы – сплошь шум и неуверенность.

Эльфов играла шайка симпатичных юных созданий – два парня и две девчонки, изо всех сил пытавшиеся обратить на себя внимание Мелани. Одну девушку звали Табитой, она читала за Фиалку Трэнтер, – смуглая, хрупкая, с роскошной гривой темных волос. В ней могла течь самая разная кровь – от испанской до азиатской. Я поняла, почему выбор Мелани остановился на ней – Гермия, одна из любовниц Оберона, должна быть маленькой и черной, по контрасту со своей соперницей Еленой. Поначалу Табита нервничала, но постепенно набралась уверенности и в последних эпизодах держалась хорошо.

Юноши – Лизандр и Деметрий – были самыми обычными.

Откровением же оказалась юная Хэзел Даффи, которой досталась роль Елены. В принципе это неблагодарная, плаксивая роль: девочка, которой никогда не интересовались мальчики, в один прекрасный день обнаруживает, что под воздействием магии все от нее без ума. Естественно, девица в такое чудо не верит.

По сравнению с Хэзел остальные юные любовники напоминали картонные фигуры. Она же играла Елену на полную катушку, со всей страстью и болью невостребованной любви, а затем – с полным раздражения и досады убеждением, что все остальные сговорились, чтобы посмеяться над нею. После ее второго длинного монолога в зале воцарилась абсолютная тишина: никто не ерзал, никто не прихлебывал кофе, никто не выбегал в туалет.

Сторонний наблюдатель, беглым взглядом окинув компанию, вряд ли заметил бы Мелани, несмотря на то что она сидела во главе стола, – такой тихой и бесцветной она была: серая птичка среди ярких павлинов. Однако без Мелани труппа лишилась бы своего ядра – вокруг нее вращалось все действие. Читая реплики отсутствующего Джорджа, она хранила полное спокойствие, граничащее с апатией. Подле нее, с планшетом наготове, топтался Мэттью, важно кивая всякий раз, когда нужно было что-нибудь записать.

Но стоило Хэзел-Елене признаться в любви к Деметрию, как Мелани резко вскинула голову и наградила девушку долгим одобрительным взглядом. Хэзел читала так, словно Шекспир написал свои строки только вчера, без той фальши и манерности, которой грешили ее молодые коллеги.

После паузы человек, игравший Пигву, прокашлялся и перешел к следующей сцене. Минутное напряженное оживление стихло, но не забылось. Актеры задумчиво углубились в текст. Оглядев весь стол, я подумала, что Фиалка Трэнтер наверняка пожалеет о своем прогуле.