Божья кара - Юлия Алейникова Страница 7

– Никита ушел от нее в июне. Примерно через месяц я уволила Петрыкину.

– Но Аня погибла всего неделю назад, то есть в середине сентября, – резонно заметила Женя.

– Да, вероятно, вместо улучшения у нее шел незаметный стороннему глазу регресс. Мне вот, например, стало казаться, что в последнее время она стала как-то спокойнее, сосредоточеннее, – вздохнула Алла Дмитриевна, и ее пышная, облаченная в дорогой дизайнерский костюм грудь всколыхнулась, подобно надувшимся воздухом парусам. – Ведь я ее еще в августе к психологу отправила, специалисту по кризисным ситуациям. Увидела как-то вечером по телевизору передачу, рассказывали про новый кризисный центр для женщин. Современная клиника, западные методики, все специалисты проходили стажировку в Америке. Не дешевое, между прочим, удовольствие, но я провела все через банк, так что Аня ни копейки не платила. Была уверена, что поможет. И вот что вышло. – Алла Дмитриевна опустила голову на руки и совершенно утратила свой неприступный, властный вид, а превратилась в обычную, не очень молодую женщину. – Знаете, Женя, я каждый вечер себя спрашиваю, а все ли я сделала для Ани? Не отмахнулась ли от ее проблем, свалив все на психологов?

– На вашем месте никто не сделал бы больше, – искренне, уверенно проговорила Женя. – Никто бы не стал возиться с таким сотрудником, уволили бы, и все.

– Думаете? – подняла на нее потемневшие от переживаний глаза Алла Дмитриевна.

– Уверена.

Значит, к смерти Ани Лосевой приложили руки врач-гинеколог, ее бывший хахаль и его новая пассия. Координаты всех троих у Жени имелись. Да, вот теперь Трупп будет доволен. Тут тебе и криминал, и медицина, и грязное белье, жаль, что Аня наблюдалась у психологов, а не в психушке лежала, это было бы куда как эффектнее, рассуждала Женя на выходе из банка, демонстрируя высокий профессионализм, а попросту говоря, циничность. На самом деле Женя такой не была, она была доброй и искренней, подобному жестокосердию ее научил Владик. Он всегда ей говорил, что, играя покойника или самоубийцу, в роль вживаться, конечно, надо, но не забывать, что это всего лишь роль, а дома тебя ждет рюмочка коньячка, уютный диванчик и устроенная жизнь. Не стоит вешать на себя чужие проблемы. Может, поэтому Владик так и не стал гениальным актером, задалась Женя крамольным вопросом. Слишком уж себя жалел? Но если Владик по этой причине не стал хорошим актером, то может ли она с таким отношением стать хорошим журналистом? И Женина совестливая натура тут же выдала честный, нелицеприятный ответ. Нет, не может. Чтобы подготовить искренний, правдивый, по-настоящему глубокий репортаж, ей надо влезть в Анину шкуру, прочувствовать на себе те страдания, которые выпали на долю молодой женщины, и только тогда она сможет все расставить по местам, понять, что именно заставило Аню переступить черту, отделяющую жизнь от смерти.

Женя тяжело вздохнула. И прочувствовать, и понять придется не только Анину боль, но и боль других погибших девушек. Например, Ирины Коваленко, которая нырнула с моста в воду прямо у нее на глазах, и о которой она, кстати, ничего до сих пор не знает.

Что ж, сейчас, пожалуй, стоит, как она и собиралась, навестить родственников Ани Лосевой и осмотреть ее квартиру, чтобы составить более полное представление о личности покойной. А заодно хорошо бы снять небольшой репортажик с места трагедии, пока эти самые родственники квартирку не продали.

«Однушка в Питере это, наверное, целый дворец в Ярославле», – размышляла Женя, бредя к метро. – А для того чтобы что-то снять, мне нужен оператор, а еще бы водителя с машиной…» – размечталась Женя, доставая мобильный и собираясь позвонить Аде Львовне, исполнительному продюсеру канала, без которого у них на работе и ржавого гвоздя нельзя было получить.

– Бери Рябоконя и Худомясова, – прервав Женино робкое блеяние на полуслове, распорядилась грозная Ада. – Трупп велел содействовать. – Женька расплылась в гордой, блаженной улыбке. – Но смотри, Потапова, – прошипела отрезвляюще Ада Львовна, – не справишься, будешь до конца жизни детские утренники освещать. Ты меня поняла?

– Да, – пугливо пискнула Женька и отключилась. Рубикон был перейден, мосты сожжены.