От ненависти до любви - Ирина Мельникова Страница 7

Но меня разморило на солнце, было лень двигаться, а мои подозрения наверняка не имели под собой никаких оснований. Я решила оставить парней без внимания. Подхватив рюкзаки, они двинулись к автобусной станции. Я проводила их взглядом. Привычка – вторая натура. Беспокойство не отпускало. Наверно, следовало узнать, куда они направляются. Понятно, они в наших краях впервые, иначе не стали бы расспрашивать старушку, откуда отходят автобусы. Нормальные люди в первую очередь обращаются с вопросами к сотрудникам милиции. Я сидела на соседней скамейке, но они предпочли меня проигнорировать. Неужели и вправду опасались?

«Нет, все-таки нужно проверить у них документы или, по крайней мере, сообщить патрульным, чтобы присмотрелись к этим типам», – подумала я с неохотой, проклиная в душе собственную верность служебному долгу.

Я поднялась на ноги и тут же – о спасение! – в двух шагах заметила Севу в компании высокого мужчины, одетого по той же схеме, что и смутившие меня «туристы». И тоже с рюкзаком, но только меньших размеров. Сева нес солидных размеров спортивную сумку и чехол, похоже, с удочками. Из чего я сделала вывод, что комбат приехал в наши края надолго.

– Маша, – Сева сиял от счастья, – знакомься, Олег Матвеевич, мой командир. – И перевел свой взгляд на гостя. – А это Маша, о которой я вам рассказывал.

«И что же ты успел рассказать?» – подумала я и подала руку Олегу Матвеевичу.

– Очень приятно! Мария Лазарева, капитан милиции, – сказала я. – Добро пожаловать.

– Вижу, вижу, что капитан, – улыбнулся бывший Севин комбат. – Просто очаровательный капитан!

Зубы у него были ровными и белыми-белыми, точь-в-точь как у звезды Голливуда. И сам он оказался симпатичным мужчиной средних лет с короткой стрижкой. Этакий крепыш в выцветшей армейской форме со споротыми нашивками. Из-под куртки у него выглядывала новая тельняшка, рукава же были закатаны, и я разглядела на правой руке, чуть ниже локтя, рубец – след от недавно зажившей раны. И загар отнюдь не пляжный, такой встречается у мужиков, которые долго работают на открытом воздухе. Впрочем, не удивительно, если учесть, в каких войсках он служил.

– Олег Замятин, – он крепко пожал мне руку, но не так, чтобы свело пальцы, как от Севиного рукопожатия.

Ладонь у него была сухой, теплой, с твердыми бугорками мозолей.

– На рыбалку к нам вырвались? – вежливо поинтересовалась я и кивнула на вещи, которые Сева принялся укладывать в багажник. – Сейчас на ловлю рыбы установлены ограничения. На ценную нужна лицензия, а летом охотиться вообще запрещено. Смотри, Сева, если потащишь гостя в горы без лицензии…

– Ну вот, – снова расплылся в улыбке Замятин, – не успел приехать, а меня уже в чем-то подозревают. Или был прецедент, Всеволод?

– Ничего не было, – проворчал Сева. – Просто Марии по службе положено профилактику среди населения проводить.

– Строгая у тебя девушка!

Замятин скользнул по мне взглядом, профессионально цепким и оценивающим. Мне не привыкать. У нас у каждого сотрудника, даже у тыловиков, взгляд цепкий и оценивающий. Но почему у меня задрожали коленки, а сердце ухнуло куда-то в область желудка?

По-всякому на меня смотрели: чаще с ненавистью, реже с любовью, кто-то с отчаянием, кто-то с мольбой… Ни от одного взгляда я не терялась, а тут вдруг поняла, что не знаю, как ответить, хотя мне совсем не понравилось замечание про «твою девушку». Ну, еще будет время обсудить этот вопрос с Севой. Поэтому я промолчала и, воспользовавшись тем, что он открыл машину, скользнула на заднее сиденье.

– Рассказывай, – сказал Замятин, переключившись на Севу, как только «Нива» тронулась с места. – Чем занимаешься? Институт, надеюсь, окончил?

– Да как вам сказать… – Сева почесал затылок. – С институтом не получилось, а вот техникум осилил. Торговый. Свое дело открыл, три магазина, кафе… На жизнь не жалуюсь!

– А что ж до сих пор не женился?

Замятин сидел вполоборота и, разговаривая с Севой, то и дело поглядывал на меня и улыбался.

– Вон какая Маша у тебя красавица, а ты волынку тянешь! Смотри, уведут!

– Не уведут, потому что я не его девушка, – сказала я сухо, чтобы закрыть неприятную мне тему. – Всеволод командует народной дружиной. Хорошо со своими обязанностями справляется, на этом наши отношения и строятся.

– Ого! – изумился Замятин. – Значит, я ошибся. Прошу прощения! – глаза его сверкнули, и он обратил свой взгляд на Севу. – Чего теряешься?

– Не идет Марья за меня, Олег Матвеевич!

Сева не повернул головы, но по тому, как напряглась его спина, я поняла, что ему тоже неприятен этот разговор.

– Хоть убейте, не пойму, что ей надо, – продолжал Сева. – Все принца ждет на белом лимузине. Только лимузины в наши дебри не пробьются. К нам лучше на вертолете, в крайнем случае, на тракторе. Хоть какая-то гарантия, что в грязи не потонет.

– Сева, оставь, – попросила я и обратилась к Замятину, чтобы переключить его внимание: – Надолго к нам?

– Время покажет, – пожал он плечами. – Да и погода, само собой. В принципе, я не спешу. На пенсию меня списали, так что теперь я сам себе хозяин-барин. Поживу здесь, дух переведу, а потом посмотрим, что дальше делать, чем заниматься…

– Как списали? – вмешался Сева. – Какая пенсия? Вы ж свое не отслужили! И пенсия, наверно, с гулькин шиш?

– Мне много не надо, – усмехнулся Замятин. – Я ведь один как перст. Жена ноги сделала, когда узнала, что генеральские погоны мне не светят. Детей мы так и не успели родить. Я все больше по командировкам. «Горячие точки», то да се. А ей что прикажете делать? Куковать по общежитиям? Я ее не осуждаю. Молодость проходит, а ей ребенка хочется. Жаль, что не от меня, но что поделаешь, если судьба так распорядилась.

– Это у вас удочки в чехле? – влезла я. – Не карабин?

– Не, – серьезно ответил Замятин. – Предъявить?

– Не нужно, – сказала я.

– А чего тогда докапываешься? – Сева бросил на меня сердитый взгляд в свое зеркальце и пояснил Замятину: – Натура у нее такая, беспокойная! Мало ей на участке забот, в ночь-полночь поднимают, так еще в школе уроки ведет…

Замятин окончательно развернулся в мою сторону.

– Радоваться надо, что девушка энергичная, – он с веселым удивлением посмотрел мне в глаза, отчего мурашки пробежали по коже, а кончики пальцев похолодели. – А ты, смотрю, ее осуждаешь!

– Ее б энергию да в мирных целях! – проворчал Сева. – Чтобы не надрывалась! Я ей говорю: «Успокойся!» – а она свое гнет. На кого только похожа стала!

В его голосе проскользнула жалобная нотка, чего за Севой отродясь не водилось. Видно, я впрямь довела его до ручки, если он решил поплакаться в жилетку своему командиру. Я подумала, что у Севы, как и у меня, нет никого на свете, кому бы он мог излить душу. Только мне совсем не хотелось, чтобы это происходило в моем присутствии.