Контракт - Светлана Храмова Страница 7

Первое осторожное постукивание по батареям отопления звучало гонгом: упражнения пора завершать. Обычно он не выходил за границы дозволенного времени, но лавина конкурсного безумия смяла рамки в щепу, распорядок дня отменила всеобщая взвинченность, даже Исидора с ее знаменитой выдержкой срывается по пустякам и пытается назначать репетиции чуть не каждый день, будто забывая, что формально он уже не ее ученик и консерваторские занятия тоже надо посещать хоть иногда. Он отчасти преувеличивает занятость, на деле же почти вовсе не видится с Вадимом Сергеичем, его философствующим профессором, исповедующим свободу во всем. Встречи редки и происходят только по Митиной просьбе, Исидора же сама звонит ему по утрам и, тщательно подбирая каждое слово, настраивает его, как настраивают рояль перед концертом, камертоном выверяя звуковые колебания. Легкий щелчок, бесстрастная вилка отвечает нежной вибрацией (Митя давно привык считать нежные нотки в голосе результатом правильной настройки голосовых связок), колки слегка подтягивают, и гармонические соотношения воцаряются вновь. Важна чистота и протяженность ноты, гулкая длительность струны, растревоженной клавишей.

Когда раздается соседский стук по батарее отопления — звук тоже реверберирует в соответствии с силой удара. Но это воспоминание не к месту, голос Исидоры по утрам необходим, за пятнадцать лет он привык повиноваться ее воле, он послушен, даже имитируя непослушание. Привычная для них игра: Митя отстаивает свободу выбора, Исидора уступает, он занимает место за роялем, потому что ему так хочется. С детских лет повелось.

С Митиных детских лет, естественно. Они любили друг друга, необходимость видеться давно превратилась в обоюдную потребность, общая страсть к гармонии и чистому звуку объединяла их. Звучание рояля чувственно, тут и возраст неважен; между педагогом и учеником, особенно если это мужчина и женщина, связи устанавливаются крепкие и малопонятные стороннему наблюдателю, едва завидев друг друга, они настраиваются на мучительное наслаждение. Трактовка — как высвобождение нотами зашифрованного послания из нагромождения технических сложностей и возможности разночтений. Раскопки музыкального текста создают эмоциональное поле высокого напряжения, связь Мити и Исидоры Валерьевны временами казалась условием победы.

Оба втайне понимали, что время освободиться друг от друга давно пришло, он почти готов сказать об этом, она согласится, что пора. Но не сейчас, нет. Конкурс отменил не только распорядок дня, но и доводы здравого смысла. Если для победы нужно встречаться чаще — значит, они встречаются. Потакание привычкам победе не повредит.

Шестилетнего мальчика с нежной матовой кожей орехового цвета и задумчивыми глазами слегка навыкате привели в школу в переулке М.

Исидору Шилову они неслучайно выбрали — к ней стремились, мать после длительных опросов знакомых и почти незнакомых людей не сомневалась — Исидора Валерьевна тот педагог, что нужен. В классе с двумя роялями Митя внезапно почувствовал себя взрослым.

Худенькая, будто изголодавшаяся, женщина с такими же большими глазами, как у него, но голубизна их ослепила поначалу, — обратилась к нему как к равному. Серый свитер и серая юбка делали ее фигуру похожей на гибкую изворотливую ленту, такими в художественной гимнастике размахивают. Исидора струилась ему навстречу — струились лучами света чуть влажные глаза, струились нежностью фразы, несмотря на четкость артикуляции и уверенную постановку голоса. Она льнула к нему — и он неожиданно для себя понял, что счастлив. Здесь, в классе с двумя роялями. После короткой проверки — она скорее проверяла его способность воспринимать — ритмические задания он выполнял мгновенно, в точности повторял заданный рисунок, легко определял ноты, угадывал мелодии песен, рассказал историю о медвежонке, заблудившемся в лесу, он гордился этой сказкой, сам придумал — Исидора Валерьевна приобняла Митю за плечи и заговорила. Многое из сказанного тогда Митя понял не сразу, но слушал внимательно:

«В музыке мы с тобой не заблудимся, будь уверен. Это наш с тобой мир, у нас не будет проблем верную дорогу найти. Одно правило: дома ты должен делать все, что я тебе говорю, в точности. Хорошо? Запоминай, задавай вопросы, я отвечу. Для тех, кто „родился в рояле“, а это будто про тебя сказано, музыка — мир гармонии и порядка. Окружающее станет много проще для понимания, а впрочем, у тебя времени на окружающее не будет. И на окружающих. Но понимание придет, ты своим озарениям верь.

Главное — уметь слушать и слышать. И сказки ты скоро сможешь мне рассказывать звуками. И чудо какое, правда — ты без грубости, мягко нажимаешь клавишу, она в ответ поет. Запомни, игра на рояле — это пение.

Клавиши чутко реагируют, ты интонируешь мелодию, а получаются истории о времени, об авторе и о тебе. Ты восторгаешься, страдаешь, сомневаешься, хочешь объяснить сложные вещи, проникнуть в тайное — это подтекст, второй план музыки. Мелодия, интонации, гармонические сочетания, переплетаясь, создают фантастический мир, твой мир, Митенька.

Я буду часто тебе это повторять, у тебя много лет впереди, чтобы запомнить. Учитель терпелив, он объясняет азбуку, будто сдабривает почву, делает лунки для невзрачных пока диковинных ростков — ты будешь взрослеть, ростки наберут силу, станут деревьями. Я ведь не диктовать тебе стану, только объясню правила, другими людьми уже открытые. Пройдут годы, подрастут и твои собственные мысли, ты станешь взрослым, откроешь новые законы. Свои. Деревья долго приживаются, пускают корни, тянутся вглубь и ввысь, вначале робко, потом разрастаются. Деревья не умирают, они перемещаются. Кочующий сад музыки прекрасен и бесприютен — из души в душу».

Она еще долго говорила с ним, играла пьесы из «Юношеского альбома» Шумана, «Прогулку» из «Картинок с выставки» Мусоргского, перешла к «Детскому альбому» Чайковского, объяснив, что звуки часто играют в куклы даже с мальчиками. Трагическая судьба внезапно заболевшей куклы заставила Митю заплакать, «Новая кукла» не обрадовала нисколько. Исидора Валерьевна поняла очень многое о своем новом ученике и поняла, что Митя — ее счастливый билет.

Аппарат к роялю приспособлен идеально, фаланги пальцев длинные, и кисть свободна, ведь природную зажатость убрать практически невозможно, а Мите ничего не надо преодолевать. Одна из главных тайн ремесла, постановка руки, — на самом деле генетика, об этом нигде не пишут и крайне редко говорят вслух: приспособить кое-как можно, но исполнителя с громким именем не воспитаешь. У Мити руки идеальные, это она увидела сразу, а остальное приложится быстро, учитывая абсолютный слух и феноменальную способность мгновенно повторить любую мелодию. Можно очень быстро пройти азы, к концу года это маленькое чудо уже будет играть пьесы Шумана самостоятельно, некоторый опыт ею накоплен. А уж сказки рассказывать да веревочки вить она умеет — будет Митя слушать ее с распахнутыми глазами и раскрытым от удивления ртом. Эмоциональные реакции у мальчишки точные. Такое счастье, что он «tabula rasa», нетронутая целина, неразработанное месторождение алмазов, она уже и верить перестала! А таинственно исчезнувший папа, индийские корни — может, это и хорошо.

Мама и бабушка обожали Митю, только юная девушка, его мать, почему-то бросила институт, когда он родился. Кратковременный студенческий роман, отца-индийца он так никогда и не увидел. Алена и ее мама, Полина Ивановна, устроились работать в гардероб при дворце-музее и сменяли друг друга, Митя никогда не оставался один. Бабушка готовила обеды на кухне, там же и спала, мама обитала в большой комнате с балконом, а в комнате поменьше, зато отделенной от других частей квартиры звуконепроницаемыми дверьми, жил Митя. Двери появились недавно, долго откладывали деньги, наконец, пригласили мастеров. В стенах утопили специальный материал, сверху закрыли панелями, только пол и потолок не тронули почему-то. Стук по батареям отопления стал раздаваться реже.