Шопинг в воздушном замке - Дарья Донцова Страница 7

– Значит, договорились! – потер руки Селезнев.– Завтра к полудню приезжайте в агентство, я вас доставлю к Исидору, познакомлюс ним, и начинайте работу. Двенадцатого у Павла день рождения, тогда всех иувидите.

И вот я стою в нашем офисе, держа в рукахнебольшой саквояж. С минуты на минуту должен подъехать Григорий, чтобы отвезтименя к месту службы.

– Помни, никто не должен знать, кто ты насамом деле, – поучала меня Нина. – Ни у одного человека, включая самогоБрыкина, не должно зародиться подозрений.

– Знаю, – ответила я.

– Очень неразумно внедряться в семью под своейфамилией.

– Может быть, и так, – согласилась я.

– Насторожишь кого-нибудь! Имя Евлампияслишком необычное.

Я решила не спорить с Косарь.

– Поэтому держи документ, – довольноулыбнулась Нина. – Оцени мою ментовскую предусмотрительность и оперативность –за пару часов ксиву раздобыла. Кстати, она подлинная, никакой джинсы. Любуйся!

Я открыла темно-бордовую обложку и увиделасобственное фото.

– Ну и ну! – непроизвольно воскликнула я.

– Супер, да? – напыжилась Нина. – Есть, естьеще у меня контакты в нужных местечках! Есть еще порох в пороховницах! Выучисвои имя, отчество, фамилию и место прописки. Хотя, думаю, никто тебе тамдопроса с пристрастием устраивать не станет.

Мои глаза переместились чуть выше. ОбезьянкинаАльбина Спиридоновна, год рождения – 1946. Меня будто кипятком окатили.

– Нина!

– Чего? – продолжала довольно улыбатьсяКосарь.

– Я намного моложе! Неужели выгляжу нашестьдесят?

Подруга скрестила руки на груди.

– Если честно, в последнее время ты не оченьхорошо выглядишь – бледная, синяки под глазами в пол-лица.

– Я не похожа на пенсионерку!

Нина опомнилась:

– Конечно, нет.

– Тогда почему паспорт на даму преклонноговозраста? – обозлилась я.

– Я торопилась ксиву найти, схватила первуюпопавшуюся, – застрекотала Косарь. – Не обижайся, зато корочка подлинная. А нагод рождения никто не посмотрит!

– Вдруг математик придирчив? Его внимание,скорее всего, и зацепится за цифры!

Косарь стала раздражаться.

– О господи! Если он удивится, скажешь: ботокси фитнес творят чудеса, я сделала подтяжку, вколола себе стволовые клетки ивообще проповедую раздельное питание, никогда не употребляю селедку вместе скефиром, отсюда и молодость.

Но я не успокаивалась:

– Фамилия восхитительная. Всю жизнь мечталабыть Обезьянкиной!

– Так ведь это не навсегда.

– Но... – попыталась я продолжить спор и тутже замолчала, потому что в офис вошел Григорий.

Пропустив меня в темную прихожую, где резкопахло кошками, Селезнев заорал:

– Исидор!

Голос его гулко покатился внутрь квартиры изатих, я всматривалась в темноту.

– Сидя! – вновь загремел Григорий. – Подойдисюда, Сидя! Ты опять оставил дверь открытой, Исидор! Ну куда подевалсявыключатель?

Я сделала шажок вправо, наступила на что-томягкое, оно судорожно дернулось, мяукнуло, и в ту же секунду под потолкомтускло вспыхнула маломощная лампочка. Я застыла от удивления. Стен не было,вместо них от грязного затоптанного пола вздымались бесконечные книжные полки,в углу висела вешалка, под ней громоздилась гора ботинок, чуть поодаль стоялкруглый столик из красного дерева, а на нем высился настоящий раритет – черныйтелефонный аппарат с наборным диском. Когда-то, помнится, такой агрегат стоял вкабинете моего отца.

– Сидя! – вопил Григорий. – Отзовись!

– Мы тут, на кухне, – долетело из коридора.

– Пошли, – приказал Селезнев. – Прямо, налево,направо, прямо! Все, дотопали.

Я вошла в почти тридцатиметровую комнату,увидела круглый стол, несколько венских стульев и двух стариков, одетых,несмотря на относительно теплый сентябрь, в уютные душегрейки из дубленойовчины. Дедушки играли в шахматы.

– Исидор, я привел новую домработницу, –возвестил Селезнев.

– Спасибо, дружок, – сказал один божийодуванчик. – Мотя, ты в опасном положении.

– Нет, Сидя, – бойко пропищал второй дедуля, –я применю защиту Таля, и тебе конец, как шведу под Полтавой.

– Всегда считал, что та победа была длярусской армии случайной, – задумчиво протянул Исидор.

– Сидя, это новая прислуга! – надрывалсяГриша.

– Здравствуйте, деточка, – опомнилсяматематик, – рад знакомству.

– Я пойду, – обрадовался Селезнев иретировался.

– Шах! – объявил Мотя. – И мат!

– Не может быть! – подскочил Исидор. –Невероятно! Ты сжульничал!

Матвей захохотал, Сидя обиженно засопел и тутже предложил:

– Еще разок?

– С удовольствием, – ответил компаньон, – моибелые.

– Ты ими уже играл!

– Так я и победил.

– Это нечестно! Хотя ладно, – махнул рукойИсидор. – Мотя, ты жулик! Я еще в сорок втором году был чемпионом нашего НИИ!

– Боюсь, тебя подводит память. Перед войной натурнирах всегда побеждал Никитин из второго отдела, – напомнил его приятель.

– Простите, пожалуйста, – вмешалась я вбеседу, – чем прикажете заняться?

Старички уставились на меня.

– А вы кто? – спросил Исидор.

– Новая домработница.

– Куда подевалась Липа? – поинтересовалсяМотя.

Преодолев секундную растерянность, я ответила:

– Она заболела.

– Что случилось? – в один голос вопросилибожьи одуванчики.

– Аппендицит, – лихо соврала я, не желаясообщать старикам, что моя предшественница скончалась.

– Вы путаете, деточка, – расставляя фигуры,ответил Исидор, – Липе его вырезали в пятьдесят пятом.