Доллары царя Гороха - Дарья Донцова Страница 7

Я не успела произнести и звука, как из трубки понеслиськороткие противные гудки. Сказать, что я обозлилась, – это значит ничегоне сказать. Ах вот оно что! Леночка! Сюсю-мусю! Со мной, между прочим, Дегтяревникогда так не говорит! И в какое кафе он собрался повести эту тетку? Небосьона жуткая уродина! Отвратительная баба! «Мороженое, кофе, тихая музыка». ЛысыйРомео! Ну погоди!

Задохнувшись от возмущения, я вновь принялась набирать номерсотового полковника. О черт, сорвалось! Попробуем снова, восемь… пи-пи-пи! Бедас этими кривыми номерами. Дегтяреву нужно давно приобрести прямой номер. Нокаждый раз, когда кто-нибудь из домашних говорит ему: «Александр Михайлович, дотебя трудно дозвониться», полковник начинает возмущаться: «С моей зарплатой ятолько такой номер себе могу позволить».

Конечно, если разгуливать с бабами по ресторанам, никакихсредств не хватит! Кстати, меня Дегтярев в кафе не приглашал ни разу!«Леночка»!

Наконец мне удалось соединиться с приятелем.

– Сейчас я временно не могу ответить на ваш звонок, –послышался ровный голос полковника, – оставьте свое сообщение послезвукового сигнала.

Я просто задохнулась от возмущения. Нет, каков! У него явносвидание! Выключил мобильный! Невиданное дело! Александр Михайлович даже ночьюне отсоединяет аппарат. Сейчас же часы показывают полдень, а у него голоситавтоответчик!

– Надеюсь, ты не заказал своей Леночке три порции взбитых сливок, –прошипела я, – это слишком калорийное кушанье для дамы. И потом, у нееначнется понос, не забудь приобрести имодиум. Подумай о своем давлении, не пеймного, на улице жара. Кстати, ты уверен, что Леночке так уж нравятся толстые,лысые, одышливые мужики предпенсионного возраста, похожие на старых мопсов?Проверь по своим каналам, может, она судимая и хочет с твоей помощью получить«чистый» паспорт.

Произнеся эту тираду, я сунула в сумочку телефон с конвертоми пошла к двери. Съезжу в институт полиграфии к этой Ане. С легкостью отыщу ее,небось там не ходят по коридорам стада дам по фамилии Кауфман. Наверное, Анязнает, кто такая Клара.

Сев в «Пежо» и набрав на своем мобильном номер справочной, ямигом выяснила адрес института полиграфии и понеслась туда со всей мыслимойскоростью.

Проработав большую часть своей жизни в заштатном вузе, яочень хорошо знаю, что всеобъемлющей информацией о сотрудниках обладают тетки,сидящие в учебной части. Иногда даже кадровик не столь осведомлен, у негоимеются лишь официальные данные: родился, учился, женился. А дамы, половинутрудового дня посвящающие чаепитию, моментально выложат вам ценные сведения:Иван Иванович содержит любовницу, берет взятки, обожает коньяк инесовершеннолетних девочек. Короче, если хотите узнать о всех подноготную,ступайте в учебную часть, не прогадаете.

Войдя в большую комнату, где за обшарпанными столамивосседали разновозрастные женщины, я снова ощутила себя нищейпреподавательницей французского языка. В моем институте в учебной части былточь-в-точь такой же «пейзаж»: парочка допотопных шкафов со стекляннымидверцами, на которых висят сосборенные занавесочки, огромный железный шкаф,носящий гордое имя «сейф», штук шесть исцарапанных стульев и политическая картамира на стене. Вот только электрочайник тут был другой, беленький,пластмассовый, а не железный, блестящий, и инспекторши щеголяли в китайскихкофточках. В мое время они носили финские трикотажные костюмы.

– Что вам надо? – суровым голосом осведомилась одна изгарпий.

– Подскажите, где я могу найти Аню Кауфман?

– В лаборатории, – вежливо ответила другая служащая,сидевшая у окна, – спуститесь в подвал, комната три. Только скорей всегоее на месте нет. Аня не каждый день на службу ходит.

– А должна бы, как мы, от понедельника до пятницы тутпариться за копейки, – недовольно протянула баба, перелистывавшая бумаги.

Я сбегала вниз, обнаружила на двери замок и вернуласьобратно.

– Ну, что еще? – пробормотала инспекторша в неимовернояркой зеленой кофте.

– Там закрыто.

– Вам же сказали, Кауфман ходит на службу два раза в неделю.

– А где она сейчас?

– Понятия не имею, дома небось.

– Булочки трескает, с маслом, – хихикнула самаямолоденькая из них, – очень подходящая для Аньки диета.

– Не подскажете ее телефон? – попросила я.

– Права не имею, – отрезала та, что в зеленойкофте, – вы вообще кто такая?

Я оглядела убогое помещение, сердитых теток и, не успевподумать как следует, ляпнула:

– Разрешите представиться, баронесса Макмайер, приехала изПарижа.

Четыре пары глаз впились в меня, четыре челюсти упали нагрудь. Я горько пожалела о сказанном, небось после подобного заявления бабыобозлятся и не захотят со мной общаться.

Первой пришла в себя молоденькая.

– По-русски-то вы как мы говорите, – недоверчивопротянула она, – я тоже могу английской королевой назваться.

Еще раз поругав себя за глупость, я выудила из сумочкипаспорт гражданки Французской республики и положила его на ближайший стол.Женщина, сидящая за ним, схватила документ и растерянно прочитала:

– Дария Васильеф.

– Дарья Васильева, – поправила я ее, – в документене указывается титул. Мой муж – барон Макмайер, а сама я эмигрантка, родилась,училась и работала в Москве, отсюда и безупречное владение русским.

– Катя, – растерянно представилась тетка.

– Везет же некоторым, – с завистью протянулазеленокофточная.

– А зачем вам Анька? – жадно спросила Катя.

– Лечу из Парижа в Токио, – я принялась лиховрать, – в Москве всего на один день, меня попросили Ане посылочкупередать.

– Можете у нас оставить, – предложила самая молодая.

– С ума сошла! – возмутилась Катя. – Еще сопреткто, а нам отвечать. Пишите Анькины координаты, она тут под боком живет, черездом от института, небось на диване сейчас валяется.

– Не каждому так повезет, – пробубнила зеленаякофта, – две секунды до работы! Небось поэтому и толстая такая.