На шаг сзади - Хеннинг Манкелль Страница 7

– Она не может сказать.

– А ты спрашивал?

– Конечно. Что показалось ей странным – лексика? Манера выражаться? Задал все наводящие вопросы, которые только можно придумать. Она не знает. Но совершенно уверена, что открытку написала не ее дочь.

Валландер поморщился и покачал головой:

– Что-то в этом есть.

Они уставились друг на друга.

– Ты же помнишь, ты сам сказал вчера, что тоже встревожен.

Мартинссон кивнул:

– Что-то есть. Что-то не сходится. Я, правда, пока не знаю что.

– Поставь вопрос по-другому, – сказал Валландер. – Если они, скажем, не отправились в эту неожиданную поездку, куда они могли податься? Что могло произойти? Кто в таком случае пишет открытки? Паспорта они забрали, машин их тоже на месте нет. Это мы уже проверяли.

– Я, конечно, могу ошибаться, – сказал Мартинссон. – Может быть, я просто заразился ее тревогой.

– Естественно, родители волнуются за детей. Сколько раз я с ума сходил, не зная, куда подевалась Линда. Тоже приходили открытки со всего мира, из каких-то мест, о которых я и не слышал никогда.

– Что делаем?

– Выжидаем. Впрочем, знаешь что – давай-ка пройдем все с самого начала, не проглядели ли мы что.

Все было понятно. Трое молодых людей, от двадцати до двадцати трех лет, решили вместе отпраздновать Иванов день. Один из них, Мартин Буге, живет в Симрисхамне, девушки, Лена Норман и Астрид Хильстрём, – в Истаде, в восточном районе. Они дружат с детства, сейчас тоже проводят вместе много времени. Все – дети обеспеченных родителей. Лена Норман учится в Лундском университете, двое других пока не определились, работают то там, то сям, присматриваясь к будущей профессии. На учете в полиции никогда не состояли, проблем с наркотиками как будто бы нет. Мартин Буге и Астрид Хильстрём пока еще живут с родителями, Лена Норман – в студенческом общежитии в Лунде. Где они собирались праздновать Иванов день, неизвестно. Родители уже спрашивали их приятелей, но никто ничего не знает. И в этом тоже ничего необычного нет – они вечно секретничали. У них была возможность пользоваться двумя машинами, «вольво» и «тойота». Машины исчезли, как и трое молодых людей. Они ушли из дому после обеда 21 июня, и с тех пор их никто не видел. Первая открытка пришла из Гамбурга 26 июня. Они сообщили, что решили попутешествовать по Европе. Через пару недель Астрид Хильстрём прислала открытку с парижским штемпелем, написала, что они направляются на юг. И вот теперь третья открытка.

Мартинссон замолчал.

– И что могло случиться? – вслух подумал Валландер.

– Понятия не имею.

– Есть ли хотя бы какие-то основания считать, что их исчезновение нельзя объяснить естественными причинами?

– Честно говоря – нет.

Валландер откинулся на стуле.

– То есть ничем, кроме нехороших предчувствий Евы Хильстрём, мы не располагаем. Беспокойная мама.

– Которая утверждает, что открытка написана кем-то еще, а не ее дочерью.

Валландер кивнул:

– Она хочет, чтобы мы объявили розыск?

– Нет. Она хочет, чтобы мы что-то предприняли. Так и сказала – полиция должна что-то предпринять.

– А что мы можем еще сделать, кроме того, что объявить розыск? Их имена мы уже внесли в базу данных.

Наступила тишина. Валландер посмотрел на часы – без четверти девять – и повернулся к Мартинссону:

– Сведберг?

Мартинссон снова набрал номер Сведберга и тут же положил трубку:

– Все тот же автоответчик.

Валландер пустил открытку по полированному столу к Мартинссону.

– Не имею представления, что делать дальше, – сказал он. – Но я хочу тоже поговорить с Евой Хильстрём. Потом подумаем, что предпринять. Оснований для объявления в розыск нет. Пока нет.

Мартинссон записал на клочке номер телефона.

– Она работает ревизором.

– А где найти ее мужа? Отца Астрид?

– Они разведены. По-моему, он как-то звонил. Сразу после Иванова дня.

Валландер поднялся. Мартинссон собрал разбросанные бумаги.

– А может быть, Сведберг, как и я, – сказал Валландер в дверях, – взял выходной в счет отпуска.

– Он уже отгулял отпуск, – уверенно заявил Мартинссон. – Полностью, ни одного дня не осталось.

Валландер поглядел на него с удивлением:

– А ты откуда знаешь? Сведберг, по-моему, не особенно склонен к откровенности.

– Я как-то попросил его выйти на неделю вместо меня. Он отказался – сказал, что решил взять отпуск целиком. Первый раз в жизни.

– Ну уж первый, – буркнул Валландер. – И раньше брал.

Они расстались у кабинета Мартинссона. Валландер вернулся к себе и набрал номер, полученный от Мартинссона. Когда на том конце взяли трубку, он узнал голос Евы Хильстрём. Они договорились, что после обеда она зайдет в полицию.

– Что-то случилось?

– Нет, – ответил Валландер. – Просто я тоже хочу с вами поговорить.

Он повесил трубку и собрался было сходить за кофе, как в дверях появилась Анн-Бритт Хёглунд. Она была, как всегда, очень бледна, хотя только что вернулась из отпуска.

Он подумал, что это наверняка связано с тем, что она еще не пришла в себя после тяжелого огнестрельного ранения два года назад. Физических последствий рана не оставила, но Валландер не был уверен, что психическая травма зажила так же хорошо. Иногда ему казалось, что Анн-Бритт мучит хронический страх.

Это его не удивляло. Пожалуй, не проходило дня, чтобы он сам не вспомнил, как его ударили ножом двадцать лет назад. Больше чем двадцать.

– Я не помешала?

Валландер показал на стул.

– Ты не видела Сведберга? – спросил он, когда она села.

Она молча покачала головой.

– Мы договорились встретиться – он, я и Мартинссон. Но он так и не появился.

– Он ведь даже не опаздывает никогда!

– Вот именно. А на этот раз не просто опоздал – вообще не пришел.

– А вы домой звонили? Может быть, он заболел?

– Автоответчик. К тому же Сведберг никогда не болеет.

Оба молча размышляли, куда мог провалиться Сведберг.

– А что ты хотела? – спросил наконец Валландер.

– Ты помнишь банду, сплавлявшую машины в Восточную Европу?

– Еще бы! Два года я только этим делом и занимался. Под конец мы их все-таки допекли. И главарей взяли. По крайней мере шведских.