Заказ на мента - Евгений Сартинов Страница 7

Он мотнул головой в сторону соседнего грузовика.

— Ну, смотри, если соврал, пристрелю, — прошипел грабитель, и, мотнув кому-то головой, побежал ко второму Камазу. Тут же из темноты выступил еще один человек, в точно таком же, красном, китайском пуховике, и такой же вязаной шапочке. Он показался Леониду гораздо меньших размеров, чем его напарник, и в руках его был старомодный револьвер, который он направил в сторону Голода. Тут сзади Леонида щелкнул замок дверцы, это Астафьев, пользуясь случаем, покинул кабину. Первый грабитель еще бежал к КамАЗу, когда открылась его дверца, и на снег спрыгнул Мазуров, а, секундой спустя, и Кошкин. Сзади бандита должен был блокировать Голод, но появление второго бандита спутало этот план.

— Стой! Бросай оружие! — крикнул Мазуров, поднимая пистолет. Но бандит вскинул свой обрез и дважды выстрелил в сторону милиционеров. Мазуров со стоном опустился на одно колено, но все же выстрелил в сторону своего противника. Кошкин немного замешкался, его неприятно поразило появившееся после этого залпа бандита дыра в дверце КамАЗа, как раз на уровне его лица. Но и он, наконец, начал стрелять в сторону нападающего, и тот, кинулся в кювет, кубарем скатился вниз, а потом столь же быстро вскочил и огромными прыжками начал пробиваться по нетронутой целине белого снега к лесопосадке.

Между тем второй бандит, страховавший своего напарника, направил свой револьвер в сторону Мазурова. Но выстрелить он не успел. Выпрыгнувший из-за кабины грузовика Астафьев со всей силы ударил его монтировкой по голове. Грабитель выронил из рук револьвер, и со стоном опустившись на колени, обхватил голову руками. После этого из кабины выпрыгнул и Голод.

— За ним! — сдавленным голосом крикнул Мазуров, пистолетом показывая в сторону, куда убежал ранивший его бандит. Голод вскинул автомат, и дал длинную очередь вдогонку беглецу. Он хотел, было, повторить ее, но, тут за его спиной, чуть левее, взревела мотором синяя «семерка», на которой приехали грабители. Она резво сорвалась с места, но далеко уйти ей не удалось. По ней стреляли из всех стволов, даже лежащий на земле Мазуров трижды выстрелил в сторону машины, палили из своего табельного Кошкин и Астафьев. Но больше всех постарался Голод. Прапорщик столь щедро и точно поливал «семерку» свинцом, что та остановилась, не проехав и пятидесяти метров. Как-то странно, не резко, а с жалобными интонациями завыла сирена клаксона. Когда Астафьев и Голод подбежали к автомобилю, то оказалось, что на нем не осталось ни одного целого стекла, а водительская дверца напоминала дуршлаг. Астафьев, держа пистолет наготове, рванул дверцу на себя. Лампа плафона осталась целой, в салоне тут же загорелся свет. Шофер лежал, положив голову на руль. Юрий откинул его голову назад, звук сирены ту же секунду смолк. Лицо и шея водителя были окровавлены, он с трудом дышал. Когда Голод включил фонарик, и направил его вниз, то они увидели, что резиновый поддон был полон крови.

— Так, этот уже готов, пошли назад, того надо брать! — велел Леонид. Они побежали обратно. Около кабины, на снегу, Игорь, трясущимися руками, пытался перевязать рану Мазурова.

— Что, сильно?! — крикнул Юрий.

— Дробью, или картечью, — простонал Мазуров. — Хорошо, что не жаканом, а то бы нога к чертям отлетела.

— Наших вызвать? — спросил Леонид.

— Уже, скоро должны подъехать, и наши, и скорая, — ответил Кошкин, все-таки бинтуя ногу майора прямо поверх штанин.

— Вы идите, идите за этим, — Мазуров мотнул головой в сторону лесопосадки. — Пурга, уйдет, гад!

— Хорошо, — согласился Леонид. — Айда, Юрий.

Они резво спрыгнули в кювет, но тут им пришлось резко убавить прыти. Снега в нем скопилось по пояс обоим парням. С чертыханиями, с матюгами, они выбрались из кювета. Но и тут зима приготовила им сугробы по колено. Юрий чуть отстал от своего напарника, тот двигался с неумолимостью танка, Астафьеву же не хватало нужных физических кондиций. Зато он увидел, как сзади заполыхали огни многочисленных мигалок, он явно различил два белых силуэта скорой помощи. Это его успокоило насчет раненого Мазурова.

Голода он догнал уже около лесопосадки. Тот стоял около первого ряда деревьев, и внимательно всматривался в темноту.

— Скорые приехали, — сказал Астафьев.

— Это хорошо, — согласился прапорщик.

— Чего ждем?

— Не ждем, а пережидаем. В таких условиях уже он охотник, а мы жертва. Ему терять нечего, пальнет из темноты в упор, и все. Будут две могилки на старом кладбище.

Юрий поежился. Перспектива быть захороненным на почетной аллее местного кладбища, где хоронили всех погибших военных, милиционеров, и пожарников, его не очень вдохновила. А Голод все же двинулся вперед, прошел метра три вглубь посадки, остановился, укрывшись за большой березой. За его спиной и Астафьев поспешно прижался к ближайшему дереву, направив в темноту ствол своего пистолета. Потом они так, же, перебежками добрались до края посадки. Тут Голод совершил нечто странное, с точки зрения Астафьева. Он опустился на колено, и зажег свой фонарь. Юрий напрягся, ожидая выстрелов из темноты, но их не было.

— Ага, я все же его подстрелил! — с азартом в голосе заметил Леонид. Юрий подошел поближе, нагнулся, и увидел на взрыхленном снегу капельки крови.

— Ну, теперь он от нас не уйдет! — радостно заметил Голод, и, выключив фонарик, рванул вперед по снежному полю. Темп, который он при этом задал, никак не устраивал Астафьева. По счастью, Леонид сам вскоре сбросил скорость. Причиной этому послужили заросли кустов, попавшиеся им по дороге. Так же как и в лесопосадке, Голод двигался в кустах осторожно, держа автомат наизготовку. А метель все усиливалась. Они не знали, что за их спиной, в полукилометре, только что вернулась назад группа из трех милиционеров, посланная Мазуровым им в помощь.

— Невозможно, — докладывал один из трех своему начальнику, — следы занесло, ни черта не видно, где они, куда идти.

Между тем и Голод уже с трудом различал следы прохождения своего противника. Что радовало Леонида, кровь продолжала истекать из тела подранка с равномерностью капельницы. По его подсчетам, они прошли уже больше трех километров, и бандит непременно должен был сбавить ход. Но, к его удивлению, этого не происходило. Это злило бывшего пограничника, все же он считал, что не растратил былые кондиции. Стылый ветер остужал даже их разгоряченные тела, и милиционеры начали замерзать. Юрка вообще тащился за его спиной, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, и сунув пистолет в карман. Сейчас он вообще боялся его оттуда вытаскивать, закоченевшие пальцы могли его не удержать, и тогда хрен он его среди этого снега найдет.

Они уже совсем, было, выбились из сил, когда впереди, среди темноты и белого шлейфа несущегося снега неожиданно засветилось что-то желтое, с до боли родным рисунком оконной рамы. Пройдя еще несколько шагов вперед, они услышали характерный звук автомобильного двигателя. Этот звук не мог обмануть ни гаишника, ни даже простого опера, каким был Астафьев. Где-то рядом разогревали двигатель старенького «Запорожца». Они прошли еще несколько шагов вперед, так, что стали видны квадратные формы домика, чье окно так заманчиво светило им. Это была явная избушка, не больше. И тут звук работающего автомобильного двигателя дополнился скрежетом давно загубленной коробки передач. Вспыхнули продолговатые, видимые сбоку из-за густого снега огни фар, и «Запорожец», рванув с места, быстро пробежал столь небольшой предел видимости, а потом исчез и свет габаритных огней, и свист пурги заглушил характерный, свистящий звук двигателя.