Высокие блондинки - Жан Эшноз Страница 7

Бельяр встряхнулся и, потянувшись, начал протяжно зевать. Назевавшись всласть, он удовлетворенно вздохнул, но так и не сдвинулся с места, а остался сидеть, любуясь закатом, щурясь, как будто только что проснулся, мысленно подводя итоги сделанного и намечая следующие пункты плана. Последнее время он ретировался в один и тот же час, только незнамо куда, — этот вопрос они с Глорией никогда не поднимали. Не будь он бестелесным, он бы наверняка попросил чашечку кофе или рюмочку «на посошок». Однако в нынешнем своем нематериальном состоянии он ни разу не проявил признаков голода или жажды.

— Ну ладно, — буркнул он наконец, — мне пора.

После его ухода Глория проводит вечер как обычно. Наливает себе вина, ест хлеб с маслом — и то и другое твердое, ибо хлеб вчерашний, а масло из холодильника. Разогревает на водяной бане чили и заканчивает ужин йогуртами с экзотическими фруктами, которые машинально поглощает стоя, один за другим, без пауз, в такт сплошной веренице рекламных объявлений и джинглов, льющихся из радиоприемника. Иногда она вполголоса повторяет, на октаву ниже, какую-нибудь из припевок. Быстро перемыв посуду, она вырубает радио и включает телевизор, который, однако, ей не удается посмотреть.

Да, Глория никак не может смотреть телевизор, она словно разучилась им пользоваться. На экране идет фильм, она заставляет себя внимательно следить за действием, но фильм уже кончается, а вот теперь начался новый, экая досада! Она снова пробует сосредоточиться на интриге, но тщетно: экранные образы не задерживаются в ней, проходя насквозь, как рентгеновские лучи, как сплошной поток электронов, одноцветный, гладкий, и глухой. Глория находит в себе силы выключить чертов аппарат, пока он вконец не загипнотизировал ее.

Тишина. Взгляд на будильник, стрелки которого неохотно движутся к десяти часам вечера. В эти минуты снаружи ни один зверь не подаст признаков жизни, ни одна машина не промчится по дороге. Гнетущее безмолвие, в котором прорезаются, растут и крепнут всякие бесполезные мысли — слова, имена, невнятная путаница имен и слов, обрывок дурацкой мелодии, чье эхо мечется, разбиваясь на тысячи отзвуков, словно внутри тугого барабана, в голове Глории, сидящей лицом к лицу с пустотой. Спеша разрушить этот хаос, она включает на полную громкость радио, но тут же испуганно прикручивает его. Встает, делает несколько шагов, садится на другой стул — и так каждый вечер. Одиннадцатый час — и никакого желания спать, несмотря на полный набор разноцветных таблеток снотворного, лежащих возле кровати, — выбирай любую! Глория вскакивает, хватает свое пальто.

Она направляется в «Манчестер» (это в десяти минутах езды на ее «рено») — что-то вроде сельского ночного клуба, такие встречаются кое-где в маленьких провинциальных городках, а то и вовсе в чистом поле, — смотришь и не понимаешь, кому они там нужны. Как правило, это помещение «в деревенском стиле» с прочной соломенной крышей; в нем имеется бар, закрывающийся чуть позже обычных кафе, да маленькая танцплощадка, где танцует разве что уборщица с метлой, да и то всего два раза в неделю. Нынче вечером в «Манчестере» нет никого, кроме трех молодых и чересчур шумных парней, сидящих у стойки. Парни похожи друг на друга, как братья; они щеголяют в бомберах, широченных французских джинсах и клетчатых рубашках; длинные, словно у девчонок, лохмы спадают им на плечи. Эти ребята — продукт скрещивания земледельцев, рабочих и рыбаков; большинство из них безработные.

Глория с ними незнакома. Она заказывает спиртное, сев неподалеку от этих типов, которые и сами уже крепко набрались. Один из них, самый высокий, заговаривает с ней, притом довольно развязно. Двое других ржут за его спиной. Кажется, ей не очень-то по вкусу такое обращение.

И действительно, оно ей совсем не по вкусу, и дело могло бы обернуться скверно для этого высокого парня, который уже подошел к ней, собираясь облапить.

На его счастье, Бельяр, который присутствует тут — якобы просто так, а на самом деле внимательно следя за всем происходящим, — не разрешит Глории впасть в ярость по такому ничтожному поводу. Конечно, в ночное время ему полагается двойной тариф за услугу, но это неважно: наш карлик считает своим долгом вмешаться.