У каждого свое зло - Фридрих Незнанский Страница 7

Мало-помалу Игорь Альфредович навел справки среди таких же, как и сам, книжных жучков. И вот тут и попал в поле его зрения некий чудак — то ли бывший следователь КГБ, то ли военный прокурор, а кто-то даже утверждал, что этот самый чудак был всего-навсего выводным надзирателем во внутренней тюрьме то ли на Лубянке, то ли в Лефортове, — который держал в своей немалой нажитой праведными чекистскими трудами коллекции несколько десятков подобных книг, в том числе и знаменитый двухтомник. Игорь Альфредович, понимая, что дело его, в общем-то, безнадежно, собрался было просто поехать к старику, попробовать его уболтать, заплатить какие-то деньги — словом, предпринять хоть что-то. И поехал бы, если б ему на глаза не попал случайно каталог одной нью-йоркской букинистической фирмы. Игорь Альфредович из привычного профессионального интереса полистал его и, как водится, тут же наткнулся на нужную строку. А наткнувшись, только крякнул: «История птиц Британии» по каталогу и впрямь стоила семьдесят пять тысяч — во всяком случае, такова была стартовая цена пресловутого двухтомника, поскольку в каталоге же и отмечалось, что на рынке издание не появлялось с 1947 года…

И конечно, он мгновенно подумал о том, что где семьдесят пять тысяч там, без проблем, и все сто, если не больше. И тут Игорь Альфредович поклялся, что посвятит решению этой проблемы год жизни, а своего добьется. Надо будет — и больше года посвятит.

Раз есть проблема, повторял он про себя свое любимое изречение, над проблемой надо работать. А раз надо — будем работать.

И он начал работать. Он узнал все, что мог, про гэбэшного старика: и что он не очень здоров, и что не работает, а давно уже на пенсии, отчего томится и не знает, чем себя занять, и что живет один на нищенскую, в общем-то, пенсию… Да, такого вот деда — никчемного, никому не нужного, да еще, поди, с несмываемыми грехами за душой (не зря же все говорят, что он в органах служил!) — не зазорно и ограбить. Но тут главное — не спешить, все продумать, от начала и до конца, да так, чтобы потом осечек не было.

— Не столько силой, — внушал себе Игорь Альфредович, — сколько хитростью. Да-да, сила и хитрость.

Так появился сначала Димон. Потом Алла.

Димка, Димон, был его руками, а стало быть, силой.

Димон — это сила.

Алла — это хитрость…

Они все были одного поля ягода: Алла, которая имела за плечами судимость и запрет на занятие врачебной деятельностью, Димон, с которым Игорь Альфредович куковал в одной камере СИЗО, на соседних нарах. Хотя, усмехался про себя Игорь Альфредович, то, что у них у всех троих судимости, еще не делает их родными. Но и чужими их уже не назовешь, верно? Тем более что с Аллой у них отношения уже давно больше, чем просто деловые, да и Димон ему кое-чем обязан. Если бы не Игорь Альфредович — либо сидел бы малый уже по новой за сбыт наркоты, либо подох от передозировки, передоза, как у них, у наркоманов, это называется. Одно хреново: сам меньше употреблять стал, зато развернулся с подачи Игоря Альфредовича с этой наркотой проклятой так, что уже не остановишь. Бизнес, говорит. Бизнес, конечно, судя по всему, очень прибыльный, но сам Игорь Альфредович в него не полезет. Да и Димона терпит рядом только потому, что тот нужен, а как все кончится — сразу же постарается от него избавиться. Слишком опасная это дружба. Случись с ним что — обязательно за собой потащит…

Подслушанный тогда в пивной разговор разбудил в нем подлинное вдохновение. Нет, конечно, на настоящую уголовку, на мокрое дело он не пойдет, о чем речь, а вот придумать что-нибудь этакое… Неужели же он, интеллигентный человек, имеющий такой житейский опыт, которого нет, наверно, ни у одного из его конкурентов-книжников, не сумеет как-нибудь так изящно обтяпать это дело со стариком прокурором, чтобы он ничего не заподозрил, а если даже и заподозрил, то уже не мог бы ничего изменить?

Игорь Альфредович порознь отловил тех двоих, что сидели тогда в Столешниковом, — одному пришлось поставить хорошее угощение, чтобы разговорить, для другого пожертвовал адресочком потомственной купчихи, у которой дома был, можно сказать, целый иконостас, причем ни одной иконы моложе середины 19-го века… Выяснилось: все правда. Есть такой полоумный миллионер, а от него в Москву регулярно наведывается гонец, некий господин Алекс Петерсен. Что за птица — хрен его знает, но полномочия от своего миллионера имеет большие.

Ну что ж, и этого пока достаточно. Один из тех двоих, тот, кого он навел на иконостас, дал ему московский телефон, по которому обычно можно было этого Петерсена найти. И хотя встретиться с самим Петерсеном Игорю Альфредовичу не удалось, разговор с ним по телефону состоялся, и разговор этот дал Игорю Альфредовичу новый творческий импульс. Интересует ли его хозяина двухтомник «Истории птиц Британии»? Безусловно интересует, даже чрезвычайно интересует. Если это, конечно, «чистый» товар, вы меня понимаете? — без уголовщины и прочих неприятностей. Цену за такое приобретение заказчик готов заплатить очень, очень по российским меркам высокую.

— А нельзя ли конкретнее? — попытался уточнить возможный барыш Игорь Альфредович.

— Зачем? — удивился Петерсен. — У вас что, имеются эти книги?

— Нет, но…

— Вот когда у вас будут книги, — оборвал его Петерсен, — тогда и поговорим. А теперь счастливо вам быть дома. И передайте вашему другу Серову, что я не очень доволен, что он дал вам мой номер в гостинице. У серьезных деловых людей так не принято. А потом, ваша Россия, знаете, очень опасная страна, чтобы иметь дело с первым попавшимся под ногу… так, да? Я вас не обидел? С первым попавшимся под ногу человеком.

Игорь Альфредович, восхищенный тем, как быстро иностранец вычислил, кто ему дал номер гостиницы, тем не менее успел вставить слово до того, как недовольный Петерсен окончательно попрощался.

— Сорри, мистер Петерсен! — ввернул он. — С двухтомником все чисто, у меня с господином Красновым, о котором вы, вероятно, слышали, есть договоренность об уступке прав собственности. — Он и сам не очень хорошо понимал, что значат его слова, но выглядели они, в общем-то, солидно и вполне убедительно. О чем свидетельствовало и длительное молчание господина Петерсена на том конце провода — даже по этому оглушающему молчанию Игорь Альфредович чувствовал, что наконец-то он зацепил этого заграничного фуфела.

— О'кей, — наконец сказал Петерсен. — Это уже разговор. — Но я действительно уезжаю сейчас, хотя и с приятной для моего поручителя новостью, так, да? Я ему могу сообщить о том, что вы мне сказали — по поводу имеющейся у вас договоренности с господином Красновым? Дело в том, что господин Краснов уже отказал нам и даже не захотел обсуждать какие-либо условия сделки…

— Вы безусловно, безусловно можете сообщить вашему поручителю эту новость.

— О'кей, — снова сказал Петерсен. — Я теперь буду в России примерно через два месяца. Как мне вас найти? Я думаю, так будет правильнее — не вы меня находите, а я вас. Вы согласны?

Игорь Альфредович был согласен на все, о чем тут было спрашивать!